* * *
2020 год имеет привкус эвкалипта,
запах пальмового масла,
голос незакрытой калитки
на краю Акрополя.
Улитка подтаскивает эллиптический гробик
(улиток хоронят в их домиках),
если она успеет доползти до 2020 года,
Апокалипсис отменят,
но скорость — её ахиллесова пята…
* * *
У меня не было молодости,
я плавал на подводной лодке.
Я проплыл три океана,
на четвёртом лодка сломалась
и пошла ко дну.
Мы долго дышали,
стучали и ждали
(ведь мы были молоды
и не хотели умирать).
Мы были молоды
и не могли знать,
что мёртвые нужнее
живых,
а секреты важнее
мёртвых.
----
Здесь тихо и просторно.
Мы играем в футбол
и ждём возвращения на землю,
когда земля вернётся в океан.
* * *
Дни идут за днями
лицом в затылок
гремучей цепью.
Один всего лишь выстрел
сегодняшнему дню в пустой затылок
из мосинской линейки…
дни падают
гремя костяшками
в глубокую яругу
на границе
двух империй
зла.
* * *
Гамлет, как мышь,
роет, бежит, шуршит,
желает найти выход
из тёмной норки, но
кругом сыро и мыше-
ловки, и мыши ловки.
Гамлет острыми зубками
цап-царап сыр, но сыр-то
в мышеловке — хлоп!
И Гамлет в клетке
лестничной, где все
ступени висят над
пропастью темноты.
Гамлет, как мышь,
обескуражен, глазки-
бусинки как угольки
горят, им неохота
засыпать, но сыр был
сыр, сыр был щир.
И лапки в пароксизме
чечётку бьют в воздушном
полумраке.
Кто мог подумать,
что у Принца Датского
такая острая реакция
на сыр?
* * *
Я проглотил крест,
он засел в пищеводе
на уровне нижнего сфинктера.
Не могу согнуться,
не могу разогнуться,
приходится молиться
и не класть поклонов.
Мой крест
всегда со мной,
всегда во мне,
я ношу свой крест в себе
и никому его не отдам,
не изрыгну, ну и ну.
* * *
Я не ведаю, что творю,
не знаю, что за это будет,
может быть, я снесу яйцо,
может быть, стану гитаристом,
а может быть, поплыву в чехле
от контрабаса за кулису.
Может быть, я ничего не творю
и за это мне будет
ничего хорошего.
* * *
Я отправил тебя
на производство монетного двора,
ты будешь чеканить монеты
с моим изображением
в профиль и анфас.
Это научит тебя
терпению и умению
любить твоего господина
во всех ракурсах.
Ты вернёшься ко мне
обновлённой и чёткой,
как походка
припонтийского пилата,
но главное — кроткой
от переизбытка любви
к оригиналу всей этой
блестящей чепухи.
* * *
Твоё логово, то есть лоно,
воспалено непереносимой болезнью
водобоязни.
Та черномордая сука, что лизала тебя
по распитии спиртного в таверне «Собачья голова»
(на углу Main Street и Brine Avenue в Нижнем),
три дня ходила под себя, сглатывала, икала,
пока не сошла с ума и не задохнулась.
Я это всё сейчас, просто так, сочинил.
Но ведь в логове твоём ночуют волки?
51 
