1.
они загоняют поэзию в угол
твои девочки в серых платьях
день ото дня звонят в колокольчик
сзывая к обеду бездомных собак и кошек
— вот вам всем по булочке с маком
немного речного песка и какао
сидите красиво как леди на празднике пива
танцуйте бросая ногами в пустынное небо
пока не стемнеет
молитесь в кустах
задирая подолы
пропахшие плотью чесночных колбас
ворсистые докеры помнят памеллу
когда закрывают глаза
скользят по стволам руками
машут крыльями носа
2.
гордость семьи
опасная бритва румяного деда
фото со свадьбы где все так серьёзны
как сойки
один лишь заезжий бродяга
улыбчив
наклеил улыбку танкиста
на пышных пшеничных усах —
два маленьких солнца
из сада
уснувшего на берегу
таящего банку
зарытую в землю
два года назад
когда звёзды просили
пощады
3.
марта марта вернись
расскажи про то утро
когда рыболовы нашли смоляную жемчужину
в затоне у мельницы
хлопали по плечам друг друга
медовый табак насыпали
в дубовые листья
а ты всё бежала по кругу вдоль кирхи
растрёпанная
как будто русалки с тобой танцевали всю ночь
в надежде узнать твою правду
о том как печалиться
как сделать любовь несолёной
вишнёвой
со взбитыми сливками дедушки хо
бабушкин пудинг
4.
— разомни мне плечо
как всегда говорил ей китаец
он знал сорок тысяч названий
подземных рек
два года сидел без пищи и обуви
играя на флейте из грубого дерева
она его не любила
за рыбьи слова и ужимки птенца
что ей его ловкие пальцы
прыжки вокруг высохшей груши
он видел прозрачные стены
воинов
бегущих к нему с корзинами фруктов
детей воспевающих камни
она то и дело хотела просунуть монетку
под веко
той маленькой девочки
с именем зайца
5.
сестра — не-разлей-вода-с-кухней
гремит на рассвете
румынскими блюдцами
кофе горячий
в напёрстки вливает
тянется к свету
как будто в нём есть всё что ей нужно:
помада
два зеркальца
синее мыло
не зря тот кудрявый лесник говорил ей
— дыши экономно не бегай вдоль речки
там ночью опасно
расставлены сети малиновых звёзд
украдут тебя в полночь цыгане
заставят плясать до упаду
роняя в траву свои силы
напишут на белых коленях
свои имена
молоком
из невидимой фляги
6.
вот и всё
у кого-то бывало иначе
выйдешь в сад с бутербродом
а там — рыжий стрелочник
просто красавец
рычаги свои проверяет
вглядывается в темнеющий у горизонта ольховник
ждёт возвращения друга пожарника
тот обещал привезти ему каску —
из солнечной меди
на праздник
где все расцелуют друг друга
теряясь в лугах
на рассвете
унося на ресницах туманы
7.
приезжий толпился в прихожей
сыпучий как соль
шелестящий
сноха из-за шторы смотрела в окно
где сам управляющий мыл котелок
насвистывал милую песню приезжего
радостно звал его в лес по грибы
подкачивая шины на ледяном велосипеде
подаренном шурином
в дождь
голосящий в оврагах в тот день
когда только очнулся сентябрь
и просто бродил по дорогам
ведущим к рубиновым башням
хранящим молчание
в тёмной листве
старинного парка
где в детстве резвились кухарки в жабо
влюбляя в себя
бартолино
8.
этот кот знал о ней всё
больше всего он любил её руки
большие и влажные
кто-то прозвал её выдрой
за скромную внешность
и небольшие лесные глаза-угольки
за губы растёртой смородины
что ещё нужно тому речнику
уходящему в ночь
с огоньком сигареты в зубах
восхищённо глядящим вперёд
на уставший обмылок яичного солнца
в рыбацких сетях
напевая свою марсельезу
бельканто
вздувая лиловые вены
свободы
9.
— я плохой я плохой
голосил развесёлый пекарь
благородные дамы внутри мерцали
предвкушая стальные пальцы
и шерсть медведя
что ходил по ночам вдоль леса
возбуждая рёвом кухарку
— да и вы — отварные куры —
внутри вас фарш из сухих помидоров севильи
воробьиный горошек
под соломенной шляпкой курсистка
возлагала надежды на случай —
вот идёт он —
вокруг барвинки
а она пролетает сверху
и хохочет как зимородок
только дым
и немного пепла
10.
дом констебля набит рассветом
что-то в горле сухом застряло
перлы
те которые не глотают
раздают одиноким несмелым нищим
на ступеньках свирепой ночной часовни
морщась от запаха диких баранов
которых пригнали седые венгры
для свадьбы
для веселья цветастых чучел
чтобы ночью кричать во всё горло —
люблю тебя марица
спой мне птицу зу-зу
11.
— моя дочь не из тех
генерал обтирался гречишным мёдом
— и не думайте мне перечить
все зеркальные карпы ночи
на столе
изловили лесные братья
— масла масла побольше лейте
чтобы лето скворчало в сердце
дребезжала в груди посуда из конской глины
а рука была лёгкой как шашка зельдмана
того самого
из-под праги
что дымился как лунный сапог
во дворе у кривой конюшни
вырывал врагу брови свистом
цокал нам языком вселенной
рыдал
12.
вот и пришли они
встали кругом
побагровели
обнялись как родные
закружились разом
тонким голосом подпевая
скрипачу из большой бутыли
розмарин осыпа́лся в зимние травы
женщины среднего роста
уносили голубые иголки и длинные нити
всё сшивали сады и реки
петухов и пустые гнёзда
брошенные на берегу
гордой гигантской птицей
знающей толк в молитвах
пьющей сырую воду
13.
— дядя дядя вернулся
кричала прозрачная дева
со звездой вшитой в чёрный подол
— он расскажет про тех охотников в колпаках из литовских пушных зверушек
с вызывающим дерзким латинским клювом
похожим на крючок в затуманенной бане
вбитый юношей неизвестным
с голубой бородой
и низким словно овраг голосом
нежным как ураган крапивы
когда его мыли
всем хутором
робкие дети
14.
— твой мотоцикл мне больше не нужен
возьми его там на площади
у столба с объявленьем войны
в нём осталось немного бензина
и к седлу приторочен небесный суслик
знай
всё что вчера между нами случилось
описано в книге
конторщика юнге —
так она говорила в щель
между полночью и виноградным листом
утомлённому мужу хозяйки
восхваляющей пудру
немного яиц
ложку красного сахара
и кориандр
15.
иноверец гулял по саду с конём
курил трубку набитую пчёлами
или ел вяленую плотвичку
что ему сказки чужих поселенцев
они только и знают
бегут по утрам в поля
и воркуют как голуби в поисках слов
хорохорятся скромно
меняют портки безбожно
примеряя чужие лица
а он
сам себе господин
дышит крупным дождём
облагает налогами мышь
полевую
16.
— помнишь в самый разгар праздника
эти двое
всё дрожали крупно как хвоя
менялись мизинцами
руки сплетали вяло
абрикосовой водкой столы ломились
хор блаженных ел голову щуки
улыбаясь хитро
а они
как стемнело
вдвоём побежали вдруг
мимо леса
к дальним лесным озёрам
где граница
земли и суши
аккуратный как выпь часовой говорил —
там наверное море
или
что-то
ещё
17.
это славное имя «пастух»
он украл среди бела дня
из кармана глумливого старца
восседающего на тонконогом кресле
в тени под навесом из мшистого бука
мышью летучей
вскружил ему голову
впал в кривоногое детство
булькал глаголами
складывал тело
рвал на себе портупею
так неуверенно и обречённо
что старец закрыл на это
глаза
заливая в сапог парафин чёрной свечки
устал от круженья
вознёсся с румянцем несмелым
стих
18.
— королёк королёк дай нам риса мешок
так пела любовница шоколадного парикмахера
в зеркальной лавке
выдёргивая одну за одной изо рта
золотые булавки любви
возвещая приход птицелова
наследного принца кронштадтских ворон
он-то знал все ужимки шофёров
их тонкие запахи летних жилетов
прошитых суровыми нитками смерти
на глазах изумлённых синиц
горьких пьяниц
порхающих в летних садах
на другом берегу
кареглазой зимы
в распорках
мороза
19.
дочка молочника знала настоящую цену
своим круглым сверкающим лаковым вёдрам
особенно под рождество
так неспешно брела по дороге
задыхаясь от быстрой ходьбы
выясняя с жуками — кто прав из подруг
то ли эта — с лимонными серьгами
и троекратным лицом
то ли та — с нарисованной грудью
на красном распахнутом платье
дровосеки лишь ухмылялись
безвольно и нежно
полагая всех
гусениц жёнами путеобходчиков
разложивших свой ужин на камне —
две головки эстонского лука
охотничий зельц
и целебный отвар иван-чая
в дубовых бочонках
с надписью
«взвар номер 2»
20.
вечером пастор менялся в лице
становился острее чем кол
ехидничал вслух
в гуще подсолнухов
приоткрывал подросткам запрещённые буквы
вынося их на свет
к фонарю
мошкара собиралась над ним возбуждённо
витийствовала
а священник
роптал отрешённо
канючил седло у прохожих
всё хотел пронестись по мосту
в неизведанность
с пламенем
мысли
в руке
21.
«сбор урожая окончен —
пора и честь знать»
вышивала зелёными нитками сваха
восседая на дынной горе
в охраняемом складе военных
капельмейстер влюблённый в кларнет
всё давал ей потрогать отверстия
тихо подуть в заострённый конец
возмущённую песню лебядки
но затем отбирал и сердился
— всё — визгливо неверно продажно
все твои ноты висят на молдавском базаре
где кольцами жирных колбас и слепящих перцев
разорённое время
косится на нищих
удаляя им зубы
гнилые созвездия
боли
по волоску
возмещая убытки
сея доброе
слово
«всегда»
22.
в погребе было сухо
пару бочек
луна в оболочке
немного корейской травы
сонный кот охранял семь ступенек
так что лодочник был им доволен
сожалел всё о смерти любимого друга
так нелепо упавшего в темень запрета
оступившись на скользкой улитке
с криком «всё прощавайте гуцулы»
а потом его тесть на поминках
вырыл яму размером с огромную лодку
и уплыл в темноту
рассыпая
семя фосфорных рыб
черепахой
растворяясь
мечтая о лучшем
родстве
наконец-то
23.
на заре все стояли на площади «воли»
молодые рабочие
дети грудные
группы женщин сидели на ветке
ожидая восхода светила
тихо пели щипаясь
смеялись
кротко бережно
хлеб раздавали
всем кто утром с похмелья встревожен и весел
тем неумытым зачинщикам драки
разметавшей в субботу все ульи
даже пчёлы обидевшись скрылись
в помещении фабрики
где производят помаду
иногда мармеладные буквы
для страдающих жуткой болезнью
завезённой
одной неизвестной
все любили её безмятежно
а она
так и бросила всем на вокзале
уезжая куда-то на север —
«ждите братцы
я скоро вернусь впопыхах»
24.
«надоело пора мне уже прогуляться
расправить лопатки
все театры и ложи по мне уже плачут
сколько можно возиться с волками
всё кормить их отборной любовью»
думал так про себя лесник
возвращаясь с английским оркестром в посёлок на лосе
на любимом своём сотоварище брате
спасённом однажды в грозу
из-под обломков
ледяного медведя
вырубленного австрийскими скульпторами
францем и фридрихом круппке
в честь праздника «оголённой ночи»
в тот самый весёлый денёк отчуждения
когда одинокие ищут женатых
чтобы с ними сродниться
понять животами
что есть это чудо — оно существует —
семейная тайна —
соприкасание —
высшее счастье —
вечный праздник слизистых
оболочек
26 
