ISSN 1818-7447

об авторе

Александр Петрушкин родился в 1972 году в Челябинске. Жил в Озерске, Лесном, Екатеринбурге, с 2006 г. в Кыштыме. Учредитель Литературно-художественного фонда «Антология», инициатор издания журнала «Транзит-Урал», издатель книжных серий «24 страницы современной классики», «V — Новая поэзия», «Антология РЕАльной Литературы», организатор фестиваля литературы Урала и Сибири «Новый транзит» и фестиваля нестоличной поэзии им. Виктора Толокнова. Куратор поэтического семинара «Северная зона». Автор пяти книг стихов.

Новая карта русской литературы

Само предлежащее

Елена Фанайлова ; Сергей Михайлов ; Татьяна Нешумова ; Александр Петрушкин ; Георгий Балл ; Павел Лемберский ; Алексей Верницкий ; Борис Лихтенфельд ; Татьяна Щербина ; Мария Игнатьева ; Борис Херсонский ; Виктор Iванiв ; Алла Горбунова ; Кирилл Кобрин, Андрей Лебедев

Александр Петрушкин

Прости меня, страна

* * *

Андрею Санникову

Не с тьмою говоришь, а с этим за стеной —

Как рыбным позвонком, дощатою спиной.

 

Как урка назывной своей прекрасной речью —

Не тьмой, а говоришь, как будто изувечен.

 

Прости меня, страна, и будешь ты простима —

На тьму и пустоту — словарно нелюбима —

 

По черным поездам, с начинкою молочной,

Туда, где свет и снег. Ну и т. д., короче.

* * *

на заветное ау

как печаль и покаянье

на приют прибудет света

или воздуха на камень

 

что прибавишь тем и встанешь

и укус пересечешь

видишь скажешь и растаешь

как оплавленное слово

 

и условленная ложь

* * *

сплошная вода языка

и сплотилась война языком

я верно сказал

а тебе говорю не о том

прочитан язык

на котором не я говорил

осветит вода не Итаку —

Плотинку которую речью топил

она догорела Исеть дотекла до страны

где слово и слово в лицо не узнали войны

 

где ходят как люди то Векшин а то Гумилев

а соль протекает среди обожженных столбов

 

фонарных а я не узнал

и иду по мосту

и краешек этой войны

не держу а несу

вор

остепенись — трава не говорит —

растёт молитвы дважды твёрдый взгл-

яд горит

холодное голодное стекло

(и жёлтое тепло вползает в кадр)

 

не говори мне мягкий свой словарь

на берегах сворованной Исети

катается пронзительная тварь

(на финке в бок)

 

и не проснуться в эти

* * *

кому сказать не сказ а многословье

слепой дурак пытается

одеться

слепая птица тычется в ладони

чужое я пытается

согреться

 

ты сделал страх как Карло буратино

вокруг тебя то хохлома

то льдина

немой лубок и не мои огни

ну вот и наконец-то мы

одни

 

кому сказать — не голоса рыданье —

молитва обрывается

на всходе

а на восходе лешего камланье

сквозь тело насовсем душа

уходит

* * *

за окнами какой-нибудь январь

гуление с тобою схожих вишен

ты дышишь — за водою по тебе

предвосхищая что вставая лишним

ты ляжешь третьим краем по земле

от кожи оперением очищен

 

стоишь и смотришь по тебе ползет

твой бог с недосъедобными глазами

за окнами какой-нибудь андрей

цевирк-чевирк по речи и неправо

живёшь не дышишь дышишь не смотреть

ты ляжешь третьим в земли поперечно

 

за окнами подорванная речь

меж губ (нет качества) наковыляет

наковыряет вишен про запас

нас пастбище не встретит и не примет

как страшно следовать собою в печь

как невозможно если он застынет

 

за окнами какой-нибудь январь

и пальцы по глазам и он не вынет

из тёплого — а скажется их два

а скажет только если не увидит

 

Фома со мной — презренное гуленье

меня растопит в мёртвом молоке

стоишь и смотришь — ты вне подозренья

и с богом левым на кривой руке

 

за окнами январь гулит слепому небу

за телом — укороченная тень

иду иду по снегу и по хлебу

 

с похлёбкой речи

дармовой

порез