Три пьесы

ПОВАР МЕРТВ, НО ДЕЛО ЕГО ЖИВЕТ

Сцена первая

Комната с длинным столом посередине. За столом сидят мужчины и женщины с бледными лицами книжников, похожие на священнослужителей строгостью своего облачения. Кроме скатерти, на столе ничего нет.

КРИТИК. А вы сами-то, лапушка, понимаете, что написали?

ДЕВУШКА. Я? Про страсть — от лица собаки.

КРИТИК. Страсть, страсть, страсть. У всех одна страсть. Понимаете, для девушки с вашим телосложением это даже как-то неприлично. Вот если Алина с ее формами заревет белугой (кивок в сторону актрисы), то, выражаясь метафорически, все кобели в округе будут ее. А на вас в конвульсиях смотреть страшно.

СЕДОЙ ГОСПОДИН. Вы, наверно, и замуж хотите?

ДЕВУШКА. Конечно, хочу.

СЕДОЙ ГОСПОДИН. После таких стихов могут не взять.

АКТРИСА. Деточка, если у вас нет прошлого, не надо его выдумывать. Когда у вас будет десять любовников, прыжок с парохода в порыве отчаяния, срок за членовредительство, тогда в ваших текстах появится сила, а так… А так это всего лишь моление на хуй, который вам пока и не снился. (Закуривает.)

ДЕВУШКА. Значит, вы думаете, мне не стоит… (Комкает свою рукопись.)

КРИТИК. Черт его знает, чего вообще стоит, а чего нет. Подкрепиться вот точно бы не мешало.

Актриса звонит в колокольчик. Все замирают, прислушиваясь.

Никто не идет.

Она звонит во второй раз — долго, сердито. Седой господин нервно барабанит пальцами по столу. Девушка ерзает на стуле.

Наконец, входит Повар, похожий на мешок муки, окинув взглядом собравшееся общество, брезгливо морщится. Швыряет на стол гнутую ложку. Выразительно хлопнув дверью, исчезает.

Дамы и господа вопросительно переглядываются.

СЕДОЙ ГОСПОДИН. Скажите, будет сегодня обед?

АКТРИСА. Купите карманный словарь по физиогномике лакеев. Три тридцать за углом.

СЕДОЙ ГОСПОДИН. И что? Мне что-то откроется?

АКТРИСА. О да. Так много, что вы и не подозревали.

За стеной громко и с наслаждением чавкают. Кто-то с плотоядным сопением гложет кость.

КРИТИК. Опять эти хамские звуки!

СЕДОЙ ГОСПОДИН. Мы не должны поддаваться на провокации. Мы этого не замечаем. Поговорим.

АКТРИСА. О чем?

СЕДОЙ ГОСПОДИН. Да хотя бы о литературе.

КРИТИК. Пиры у Франсуа Рабле. Все эти бесконечные колбасы и окорока.

ДЕВУШКА. А Чехов? Там же постоянно пьют чай!

СЕДОЙ ГОСПОДИН. Чревоугодие как метафора существования.

АКТРИСА. Венские колбаски и психоанализ.

КРИТИК (выкрикивает). Труп лошади!

ВСЕ (в ужасе). Что?!

КРИТИК. У Бодлера лошадь гниет, а могла бы пойти в котел!

ДЕВУШКА. Он готов сожрать дохлую лошадь! (Падает в обморок.)

Сцена вторая

У двери на кухню стоят Критик и Девушка, подглядывают в щелку.

ДЕВУШКА (нервно). Что он там делает? Вы видите?

КРИТИК. Пожирает остатки гороха.

ДЕВУШКА. Боже мой!

КРИТИК. Нет, это нельзя больше терпеть! Это безумие!

ДЕВУШКА. Как вы думаете, он уничтожил все мясо?

КРИТИК. Да откуда ж мне знать? Если он перекинулся на горох…

ДЕВУШКА. Это несправедливо! Почему ему все, а нам?..

КРИТИК. Ах, не нойте, пожалуйста!

ДЕВУШКА. Я не ною. (Срывает со стены топор.)

КРИТИК. Ого!

ДЕВУШКА. Когда это ничтожество выйдет, я …

Неожиданно дверь открывается. Скрестив руки на груди, на них глядит Повар.

ПОВАР. Вы что-то хотели, юная леди?

Растерявшись, девушка роняет топор. Говорит, чуть не плача.

ДЕВУШКА. Скажите, господин повар, отчего вы нас так не любите?

ПОВАР. А за что вас любить?

ДЕВУШКА. Ну…

ПОВАР. За водой вы не ходите. Без конца дуете пиво. От санации туалетов в прошлом месяце уклонились. За душой ни гроша.

ДЕВУШКА. Это так, но, господин повар, мы созидаем духовность!

ПОВАР (презрительно) Чего?

ДЕВУШКА. Может быть, вы не знаете этого слова, но… Это также важно, как воздух, как вода, как эти ваши дурацкие туалеты.

Заскучав, Повар достает из кармана ватрушку, откусывает.

ДЕВУШКА. Ах, не жуйте, пожалуйста! Это убивает мое красноречие. Послушайте! Подождите!

ПОВАР. Сегодня супа не будет. Можете не долбиться. (Уходит.)

ДЕВУШКА (потрясая кулаками). Проклятое быдло!

Подкравшись сзади, Критик целует ее в волосы.

ДЕВУШКА (отпрянув). Вы, что, хотите меня съесть?

КРИТИК (обнимая ее). Хорошая моя, смелая девочка. Такая естественная. И в ваших стихах определенно что-то есть.

ДЕВУШКА. Значит, вам нравятся мои стихи?

КРИТИК. Без сомнения.

ДЕВУШКА. Напечатаете?

КРИТИК (пряча голову на ее груди). Да.

ДЕВУШКА. Тогда я не стану сопротивляться.

КРИТИК. Молчите. Не будьте рассудочной.

ДЕВУШКА. О!

КРИТИК (страстным шепотом). Вы ведь поделитесь со мной лапкой голубя, когда завоюете кухню?

Сцена третья

Та же комната. В плетеном дачном кресле сидит Актриса, учит роль.

АКТРИСА. Вот так всегда. Хочешь пирожок с курицей, дают с капустою, просишь с капустой — ан нет. Изволь довольствоваться яблоками.

На сцену выбрасывают огромный мучной ларь. Он падает с грохотом, заваливается на бок, крышка открывается. Видно, что ларь пуст.

АКТРИСА. Черт знает что! (Читает дальше.) Поезда уходят по расписанию. Никто никого не ждет.

Из кухни вылетает еще один сундук — с оторванной крышкой. Падает в двух шагах от Актрисы.

АКТРИСА (кричит). Что вы там гремите?

ГОЛОС КРИТИКА. У нас революция.

АКТРИСА. Можно бы и потише. (Продолжает.) А потом ты обнаруживаешь себя на вокзале с чужим билетом в кармане. Ты только проснулся, а толпа уже напирает и жмет. Ты закрываешься от них чемоданами, ты хочешь стать невидимым. И тебя, бессловесного, сдают в багажное отделение.

Вылетев со свистом из-за кулис, третий ларь накрывает ее с головой. Сцена погружается в темноту.

Через некоторое время луч прожектора выхватывает из темноты фигуры Девушки, Критика и Седого Господина, сидящих на сундуках.

СЕДОЙ ГОСПОДИН. Момент, как говорится, исторический, а сказать нечего.

ДЕВУШКА. Продуктов мы не нашли.

КРИТИК. Это не важно. Главное — мы победили!

В темноте со скрипом открывается дверь. На задней стене появляется проекция — Призрак Повара, с наслаждением грызущий окорок.

ПЬЕСА ПРО БУЛКУ

Раннее утро. Вокзал в маленьком городе. По пустому перрону бродит Мужчина средних лет в деловом костюме. Ищет, где бы присесть. Скамеек нет. Останавливается возле столба с репродуктором, прислоняется к нему, откусывает булку.

Тотчас из репродуктора доносится старческий женский голос.

ГОЛОС (с лирической интонацией). Мужчина, жующий булку, похож на младенца. Когда он жует, выпучив глаза и энергично вращая челюстями, на его лицо нисходит умиротворение. Оно становится таким доверчивым и невинным, трогательным в своей чистоте. (Пауза.) А потом он дожевывает и становится похожим на себя.

Ошарашенный, Мужчина бросает булку в урну. Достает банку пива, нервно отхлебывает.

ГОЛОС. Вот теперь он сердит — разве не прелесть!

МУЖЧИНА. Заткнись! Или я все здесь разнесу!

ГОЛОС (игриво). Попробуй!

МУЖЧИНА. Я понимаю, конечно, что тебе скучно, но…

ГОЛОС (заинтригованно). Но?

МУЖЧИНА. То, что ты придумала, правда, дерьмово.

ГОЛОС. Может быть. Давай поболтаем.

МУЖЧИНА. Понимаешь, бабуля, мой дедуля давно умер.

ГОЛОС. Ну, и что?

МУЖЧИНА. А то — познакомить не смогу.

ГОЛОС. Его звали Петром, я знаю. Ты на него не похож.

МУЖЧИНА. Откуда ты это знаешь?!

ГОЛОС. С верхотуры все хорошо видно.

МУЖЧИНА. С верхотуры? Кто же тебя туда засадил?

ГОЛОС. Я сама. Взяла и залезла.

МУЖЧИНА. Ничего себе бабка! У вас, что тут, в вашем Урюпинске, хоть на голове стой?

ГОЛОС. Не для всех. Как помрешь, все тебе можно будет.

МУЖЧИНА. Ты тут не каркай! (С беспокойством озирается по сторонам.) Что ты сказала?

ГОЛОС. Да не помню уже.

МУЖЧИНА. Нет, ты, чё, правда, того?

ГОЛОС. Шутки все. Не принимай на веру, сынок.

Распрямив плечи, Мужчина вглядывается вдаль. Поезда все нет.

МУЖЧИНА. А скажи, бабуль…

ГОЛОС. Чего тебе, Васенька?

МУЖЧИНА. Поезда у вас часто опаздывают?

ГОЛОС. Часто. На час или даже на два. Иногда не приходят вовсе.

МУЖЧИНА. Ничего себе — беспредел! Мне позарез в Москву надо!

ГОЛОС. Не торопись. Все там будем.

МУЖЧИНА. Где?

ГОЛОС. В Москве.

МУЖЧИНА. Ты, старуха, меня не стращай! Я…

Раздается шелест дворницкой метлы.

МУЖЧИНА. Кто метет? Голову, блин, оторву! Вся пыль в глаза!

ГОЛОС. Я.

МУЖЧИНА (дрогнувшим голосом). Ты? Тебя же не видно.

ГОЛОС. А зачем, чтобы было видно? Мне не семнадцать лет.

МУЖЧИНА (нервно посмеиваясь). И давно ты здесь… подрабатываешь?

ГОЛОС. Да порядком уже. С тех самых пор, как состав под откос грохнул.

МУЖЧИНА. Господи! И такое бывает!

ГОЛОС. Всякое. Только ты не боись. Не от этого тебе смерть будет.

МУЖЧИНА. А от чего?

Голос молчит.

МУЖЧИНА (взмолившись). Не томи, мать!

ГОЛОС. Не экономь, Васенька, на презервативах. В подворотне не покупай.

МУЖЧИНА (засмеявшись). Чё потом будет!

ГОЛОС. Именно. Будет у тебя сын от беспутной женщины. Подрастет и зарежет отца.

МУЖЧИНА. С какой радости меня резать?

ГОЛОС. Из-за денег. На роду написано — быть тебе богатым.

МУЖЧИНА. А вот это хорошо! Это ты здорово придумала, мать!

Вдалеке раздается гудок паровоза. Мужчина радостно бежит ему навстречу.

ГОЛОС (кричит ему вслед). Подожди! Выкинь последний! Из правого кармана!

Мужчина не слышит.

ГОЛОС (в отчаянии). И соседка по купе — дрянь женщина! Васенька! Лучше б ты всю жизнь жевал булку! Лицо у тебя, как у ангела.

ДВЕРЬ И ЧТО ЗА НЕЙ БЫЛО

Повесть странствий

Сцена первая

В комнате два человека — Первый и Второй, оба мужчины.

Первый собирает автомат. Второй учится есть устриц.

ВТОРОЙ (сокрушенно). Дал девушке три дня на раздумье — и она удрала в армию!

Первый недовольно лязгает затвором.

ВТОРОЙ. Променять меня на двадцать потных рыл, на жизнь в палатке без душа!

ПЕРВЫЙ (достает карту, сосредоточенно). Двадцать километров на брюхе по болотам, еще столько же на юго-восток…

ВТОРОЙ. И чего?

ПЕРВЫЙ. Это жизнь, а все остальное — дерьмо! (Плюет в тарелку Второму.)

Второй озадаченно смотрит то на тарелку, то на автомат Первого.

ПЕРВЫЙ. Чё не жрешь?

ВТОРОЙ. Больше н-не хочется.

ПЕРВЫЙ. Вот и я говорю: брось эту дрянь. Нормальные мужики такое не едят.

Второй испуганно отодвигает от себя тарелку.

Из соседней комнаты раздаются звуки фортепьяно — джазовая композиция.

ПЕРВЫЙ (заговорщицким шепотом). Там бабы! Ползем! (Закидывает автомат за спину, становится на четвереньки.)

Зараженный его воодушевлением, Второй следует его примеру. Стараясь не издавать лишних звуков, ползут.

ВТОРОЙ (останавливаясь). А ты уверен?

ПЕРВЫЙ. Что бабы?

ВТОРОЙ. Что надо ползти.

ПЕРВЫЙ. Конечно. Лучше врасплох.

Ползут дальше.

ВТОРОЙ. А вдруг они не одни?

ПЕРВЫЙ. Ерунда.

ВТОРОЙ. А вдруг их больше?

ПЕРВЫЙ (хмыкнув). Думаешь, не осилишь?

Второй обиженно замолкает, некоторое время ползет молча.

ВТОРОЙ. А вдруг они не хотят?

ПЕРВЫЙ (останавливается, пораженный). Дурак, что ли?

Под аккомпанемент фортепьяно звучит мощный женский голос.

ПЕРВЫЙ (с умилением). Блондиночка. С большой попой.

ВТОРОЙ. Элла Фитцджеральд.

ПЕРВЫЙ. Твоя бывшая?

ВТОРОЙ (усмехнувшись). Ну да.

ПЕРВЫЙ. Не, так не интересно. Вы сговоритесь, если она тебя не убьет. (Разворачивается, ползет к другой двери, из-за которой не доносится ни звука.)

ВТОРОЙ. Ты что? Там же нет баб!

ПЕРВЫЙ. Запомни: они есть везде. (Доползает до двери, замирает в нерешительности, потом достает из вещмешка крупную помидорину, отворяет дверь, игриво подбросив помидорину, швыряет ее в комнату.)

ВТОРОЙ (улыбаясь). Ну, чё — закинули удочку?

Дверь отворяется — им на головы выливают ведро помоев.

ПЕРВЫЙ. А, стерва! (Хватается за автомат.)

ВТОРОЙ. Давай не будем ее убивать!

ПЕРВЫЙ. А что?

ВТОРОЙ. Вдруг других не найдем.

ПЕРВЫЙ (опуская автомат). А ты запасливый! (Ползут дальше.)

ВТОРОЙ. Подожди! Давай отметим, что мы здесь были. (Пишет на двери неприличное слово.)

Когда они отползают, из-за двери высовывается огромная волосатая ручища, стирает отметину.

Сцена вторая

В другой комнате. Там одни женщины. Много женщин.

Посреди комнаты стоит большое корыто с грязной посудой. Женщины разных возрастов в костюмах гимнасток по очереди прыгают через него. Первый номер натаскивает остальных.

ПЕРВАЯ. Девочки, не отклянчивайте попы! Я же вас учила — грациозно! Нашли точку опоры, оттолкнулись — и воспарили над бытом!

Все выполняют упражнение более или менее сносно. Только номер Седьмой, тощая девушка с наклеенными ресницами, наступает ногой в корыто. Слышится хруст.

ВСЕ (дружно). Корова!

ВТОРАЯ. Первая-Первая, она раздавила твою любимую кружечку!

ТРЕТЬЯ. Она позорит честь школы!

ЧЕТВЕРТАЯ. Пока не поздно, ее лучше убить!

ПЕРВАЯ. Не. Мы просто не выдадим ей мужа. А мужики, не занесенные в каталоги, вне закона!

Будто в доказательство ее слов вдалеке звучит автоматная очередь.

СЕДЬМАЯ (восторженно). Они возьмут наш город!

ПЕРВАЯ. С боем! (Залегает за корытом, как за баррикадой.)

СЕДЬМАЯ (вскарабкавшись на корыто, размахивает руками). Мальчики, мальчики! Я тут! Заберите меня отсюда, пока я молодая и бойкая!

Дверь приоткрывается, в комнату заглядывает дуло автомата. Женщины испуганно жмутся в кучу.

СЕДЬМАЯ. Ну, что вы стоите! Это же и ваше будущее! Девочки, давайте покажем мальчикам, как мы умеем прыгать через корыто! (Распластавшись в полете, прыгает первая и делает это на удивление хорошо.)

За ней, помедлив, прыгают остальные — через корыто и через голову низвергнутой командирши.

СЕДЬМАЯ. Женственней, девочки!

Они прыгают, зажмурив глаза, отдаваясь искусству.

Первый и Второй заползают в комнату, залегают на коврике для ног.

ПЕРВЫЙ. Вот мельтешат, бля! (Поднимает автомат, срезает одну из прыгуний.)

Другие, войдя в транс, этого не замечают.

ВТОРОЙ. Зачем ты это?

ПЕРВЫЙ. А у меня типа глазки не в кучку. (Подрезает Вторую, Третью и далее, пока не остается одна Седьмая. Она продолжает прыгать по инерции через замершие в гимнастических позах тела своих подруг.)

ВТОРОЙ. Ну а эта нам на хрена?

ПЕРВЫЙ. Ну, как, любовь, морковь, понты, кранты.

ВТОРОЙ. Она одна — а нас тут двое.

ПЕРВЫЙ. И че?

ВТОРОЙ. Ниче. Я тоже хочу стрелять.

ПЕРВЫЙ (стреляет в лампочку, отчего в комнате становится темно). Стоп, хватит! Братан, мы ищем любовь!

Сцена третья

На авансцене стоит Седьмая, обряженная, как монашенка. Говорит взволнованным молитвенным шепотом.

СЕДЬМАЯ. Мы делали это на продавленных офисных стульях, в сортирах и тамбурах уходящих за кордон поездов. На липком полу овощехранилища, в овчарне, под фонарями и в булочной, когда приходил санитарный инспектор. В густых зарослях туи, в колючем крыжовнике, в той странно пустой больничной палате, где я учила французский. В бомбоубежище и в очереди за вяленой рыбой — пожарные не могли нас прогнать. На книгах, под книгами, над буквами, между букв. Мы знали друг друга на ощупь, но каждый раз знакомились заново, мы не могли запомнить друг друга в лицо. Мы назначали встречи на перекрестках, на маленьких пятачках света в прокуренных ночных городах, под шубами в вестибюле. Нас били дубинками и швабрами, зонтами и подстаканниками, водили в полицию и в кино, в мотель и в КНБ. Мы снова узнавали друг друга и снова знакомились. (Обращается к зрителям.) Привет, я Седьмая. Я знаю, ты где-то здесь. (Бродит по залу, дергая за рукав то одного, то другого.)

На сцену выползают Первый и Второй.

ПЕРВЫЙ. Комната. Опять какая-то комната.

ВТОРОЙ. Рожи. Опять какие-то рожи.

ПЕРВЫЙ. Не пойдем сюда. Пойдем к бабам.

ВТОРОЙ. Мы уже были у баб.

ПЕРВЫЙ. Мы пойдем к другим бабам.

ВТОРОЙ (печально). Мне кажется, мы всех обошли. (Показывает карту мира, всю разрисованную крестиками.)

ПЕРВЫЙ. Мы не заглядывали во все комнаты. (Показывает на дверь.) На ней нет нашей метки.

ВТОРОЙ. Она кажется мне знакомой.

ПЕРВЫЙ. Все двери похожи одна на другую, как женщины.

ВТОРОЙ. Тогда зачем нам эта женщина?

ПЕРВЫЙ. Потому что мы пропустили ее.

ВТОРОЙ. А вдруг это стоящая женщина?

ПЕРВЫЙ. Все равно откроет — куда она денется.

ВТОРОЙ. Нет, ты не понял, вдруг это правда Она?

ПЕРВЫЙ. Давай сначала до нее доползем.

ВТОРОЙ. Нет! Мы не должны больше ползти. Вставай, дружище!

ПЕРВЫЙ (неохотно приподнимаясь). На фига?

ВТОРОЙ. Потому что мы слишком долго этого ждали!

Делают несколько неуверенных шагов по направлению к двери. Они выглядят так, будто заново учатся ходить. Начинает тихо звучать романтическая баллада, ее исполняет приятный женский голос.

ВТОРОЙ. Слышишь?

Медленно, очень медленно подходят к двери. Останавливаются, не в силах унять волнение. Затаив дыхание, открывают.

Комната абсолютно пуста, не считая магнитофона. Из его колонок и слышится песня.

Первый и Второй врываются в комнату, переворачивают магнитофон, простукивают пол и стены, кричат. Тогда дверь закрывается, а потом огромная волосатая ручища выбрасывает на сцену их стоптанные за годы странствий ботинки.