ISSN 1818-7447

об авторе

Наталья Ключарёва родилась в 1981 г. в Перми, с 1992 г. живет в Ярославле. Закончила филологический факультет Ярославского педагогического университета. Работает редактором новостей на телевидении. Редактировала ярославский литературный альманах «Игра в классиков». Публикации в местных изданиях и московской периодике, книга стихов «Белые пионеры» (2006). С 2005 г. в Москве, журналист Издательского дома «Первое сентября». Шорт-лист премии «Дебют» (2002), премия имени Юрия Казакова (2007).

Новая карта русской литературы

Само предлежащее

Дмитрий Григорьев ; Виктор Iванiв ; Игорь Вишневецкий ; Алла Горбунова ; Михаил Вяткин ; Леонид Гиршович ; Полина Андрукович ; Марина Тёмкина ; Игорь Померанцев ; Дина Махметова ; Марина Бувайло ; Антон Равик ; Наталья Ключарёва ; Анастасия Афанасьева

Наталья Ключарёва

Глухое

Глухое

1.

 

Глухоманит приглушённо.

глухарями, гатью жжёной.

Ухом в мох уткнись — и слушь.

Волчьих ягодов покушь.

Заячьих испей следов.

Шышел-мышел — был таков.

 

2.

 

Мышь лущит сухой горох.

Сторож Прохор — слышь — оглох.

На оглобле вырос мох.

Как ты, брат мой? — Ох, как плох.

 

Брат мой темень,

Брат мой пень,

Брат мой тенью

На плетень.

 

Ты, сестра моя, жива?

На задах горит ботва.

Затянулась? Зажила?

Затянула. Замерла.

 

Мышь скрывается в нору.

Мысль кривая про «помру».

Страх старуха трет в труху.

Эхо глохнет в сохлом мху.

 

3.

 

У старухи глухой

Воет нежить печной,

Мажет щёки золой

Злой когтябрьской порой.

 

А старухе глухой

Всё одно — вой не вой.

Утром в путь за мукой.

Всё одной да одной.

 

4.

 

То ли вылез груздь.

То ли грусть.

То ль рябины гроздь

Взять погрызть.

Грызунов

В облезлых полях

Брезжит свист.

Брызжет свет

С гусиных дорог,

Застит туча

Уточий путь.

То ли выйти вон за порог,

Под озябший вяз

Заглянуть.

То ль в грязи

увязнуть по грудь,

То ль поехать

в Верхнюю Грязь.

То ли гложет грусть,

то ли глушь

Вглубь костей,

как лях,

пробралась.

Пустые дачи

1.

 

Сороки. Собаки. И сорок ночей

Не скрипнет под нашей ногой половица.

И стынут часы, как озимый ручей,

Под лёд унося неживую водицу.

 

И в скважинах пыльных сломались ключи.

И палки в колесах на грядках капустных.

Мы знаем теперь. Но об этом молчим.

Нет голоса в горле. И в зеркале пусто.

 

2.

 

Мёртвую землю наследует птичий крик.

Сорок сорочьих ссор хоровод заводят.

Свора собачьих свадеб спускает рык

С жёлтых клыков, просверленных непогодой.

 

Пугало ходит дозором по краю тьмы.

Пустка гудит в углах ледяной избушки

Там, где за дверцей печной притаились мы.

С чёрной дырой в груди и дуплом в макушке.

 

Тянется, ткётся, тает паучья нить.

Знает зола. Знает пыль на дорожке торной:

Будет конец — концу. Нас придут будить

И запрокинут ввысь жестяные горны.

Пугало

плутало пугало по лесу,

слезу пускало, испускало дух,

но дух не исходил, цеплялся, плелся,

и пугало за ним сквозь лес плелось.

куда — невнятно,

путаясь по звездам

погасших сел, заросших деревень,

где канули все жители живые

и мертвые поглубже отползли.

 

у пугала корона из горшка,

а в сердце горечь

свила гнездо из грязного тряпья.

на ветре ветошь плещет и трепещет,

и пугало испугано себя.

и пугало исполнено смятенья,

и пугало метется через лес

туда, куда глаза глядеть боятся,

дух занимается, над пугалом — рассвет.

* * *

друг мой зёрнышко из глины

долгий волос паутины

ум короткий рот кривой

друг с капустной головой

 

друг мой ветошь на шесте

кол в коломенской версте

тройка в прописях снегов

кинул канул был таков

 

и не будет никогда

и забудь ходить сюда

друг мой перышко из туч

в тридесятом царстве луч

* * *

Торговец черным хлебом

Один под черным небом

Стоит как птица гоголь

В дырявом шушуне.

К нему слетает голубь

К нему приходят вести

По муромской дорожке

Откуда-то извне.

Он с ними толк заводит

О подвигах, о славе.

И страшный черный голубь

С плеча его глядит.

* * *

Спаси ее. В углах и закоулках,

На каждом полустертом полустанке,

В блокадном Саше, рисовавшем булку,

И в дедушке, улегшемся на санки.

 

Во всех ее заснеженных, забытых,

По-быстрому забросанных землею,

Заброшенных на черную орбиту,

Задумавших и позабывших злое.

 

Спаси ее на дальнем пограничье,

На грани сил и смыслов человечьих.

Спаси ее во всех ее обличьях,

Спаси ее во всех ее увечьях.