* * *
ты веришь Федору Сваровскому?
а я не верю ни на йоту
ни в бога и ни в божьих тварей
зеленых, маленьких, глазастых.
я доверяю только русскому
автопилоту,
когда с моста свисает парень,
когда земное ему застит
* * *
я буду бунтовать,
ты будешь бинтовать,
а дальше бытовать
пойдет легенда-дура,
что мы с тобой друзья,
что нас разлить нельзя,
что связывает двух
святой советский дух,
а не мускулатура
* * *
наелся амброзии,
нализался нектара.
хватит поэзии,
перехожу к прозе я:
нет никакого дара,
есть только тело — тара
для слов случайных
и церемоний чайных
* * *
мусор, опилки, труха и тряпьё.
ляжем вон там, на опилки.
помнишь Маринку? Любили ее
в школе, аж в окна вопили
знаешь, что стало с Маринкой потом?
дай отряхну тебе спину…
помнишь напротив казармы дурдом,
помнишь засохшую глину
и как в решётки орали гуртом?
что ж ты лицо отодвинул?
* * *
сестра моего друга —
русалка.
коротко стриженная брюнетка:
каре,
карие,
карьера,
боится воды,
но если приложить ухо —
море шумит…
* * *
Рыба бьется об лед плавником,
Рылом, боком, хвостом и спиною.
Лед стоит перед нею стеною,
Тупиком.
И она опускается.
Дно
Приближается
Мутной разрухой.
Рыба бредит и помнит одно:
Жил старик со своею старухой.
* * *
А в Краснодарском крае есть Кавказ,
И пальмы, и олимпиада зимняя.
Но что из этого всего — для нас:
Спроси меня.
Нет ничего,
Зато заподлицо
Живем с тобой последние три месяца:
Лицом к лицу,
Не потеряв лицо.
А в Сочи дёрнем,
Если перебесятся.
* * *
Последняя местная ночь,
храпит придорожное море.
Ты в стол барабанишь точь-в-точь
из Морзе…
Луна натирает паркет,
и тени скользят наудачу.
Ты думаешь — это ташкент,
а это я плачу…
* * *
Осторожно ступают кошки по скошенной траве.
Сколько же букашек-интровертов, запрятанных в траву!
Опять наступает месиво мыслей в моей голове.
Я ложусь и реву.
Но никто не услышит, кроме букашек и кошек,
Которые меня аккуратно обойдут, оббегут.
Я и сам, о май лав, божья тварь, я такой же,
Как они.
Верить гуд.
* * *
военные тоже плачут
над трупом убитой шавки,
но слёзы надежно прячут —
не снимут упрямой шапки,
проходят, отодвигая
кончиком сапога,
а для врага
у них есть душа другая
27 
