ISSN 1818-7447

об авторе

Екатерина Костицына родилась в 1989 году, живет в Серпухове (Московская область). Публиковалась в Интернете.

Страница на сайте «Полутона»

Votum separatum

Юный человек спит, бодрствует, ощущает боль, ощупывает глазами мир вокруг себя , говорит себе: «я не такой, как эти», говорит себе: «я особенный». Кто-то говорит: «я выше их всех». (У этих, последних, такая юность может затянуться до глубокой старости.)

В какой-то момент молодой человек начинает размышлять, и у него ломается зрение, как у подростка — голос. Он ощущает себя частью временной цепочки, частью этого места, одним из этих людей. Одним из рода, если угодно. И — составляющей того мифа, в который рано или поздно превратится сиюминутное, повседневное.

Стихи Екатерины Костицыной — об этом (настолько, насколько вообще можно сказать, что стихи — о чем-то). Эти тексты никогда не превращаются в голый нарратив, они концентрированы, афористичны, но при этом лишены пафоса. Костицына умеет взглянуть на мир под неожиданным углом, удивить оборотом, концовкой, но это никогда не превращается у нее в самоцель. Внутренняя задача ее — иная.

Искать соответствий — дело неблагодарное. Но если бы меня попросили определить корни этих стихов, я бы назвал два высоких имени: Платонов — в прозе, Заболоцкий — в поэзии.

Рекомендую вам стихи Екатерины Костицыной. Это, как сказали бы в старые времена, душеполезное чтение.

Геннадий Каневский

Екатерина Костицына

Рыба смотрит в лицо

* * *

главное, что было во мне —

мельница у реки:

уходят предки в жернова,

выходят предки из жерновов

целыми

не ощущая вины

 

как погибает зерно в муке,

как продолжает колос волос

тело движется налегке

* * *

на высоком заборе фабрики «роллтон»

колючая проволока.

нам четырнадцать.

на свалке у забора мы курим «кент».

нам открывается вид

на траурные ленты,

что вечно обволакивают

памятник ильичу.

 

на фабрике «роллтон»

работают самые некрасивые девушки города.

я не вижу в этом ничего смешного.

они крадут и выносят с работы

мешки желтой пыльцы,

будто пчелы:

хоть шерсти клок

с паршивой овцы.

 

ночной ветерок

вызывает радость,

и опадающий кленовый лист

говорит об осени.

 

мы ходим по мусору,

который здесь бросили,

давим банки из жести,

перекидываем через забор.

я теряю на месте

головной убор.

 

фабричные псы подымают лай.

край поселка, города край.

 

это сладкое ощущение родины,

мы пугаемся и уходим.

* * *

мама смотрит на меня

и думает:

«неужели она моя».

 

что за фигня,

ангел приходит ко мне иногда,

отрывает от ремесла:

«божия тварь, ты его или ничья»

сколько раз приходил,

выключал телевизор, парил —

не сосчитать.

 

мысль убивает живот,

будто приказ, саранча.

я не та и не тот,

ем и хожу ничья,

жертвуя и мыча.

* * *

меня не приемлет река цна:

велит избавиться ото сна.

а какая река примет меня и прочее зло?

или смотри, вот тело уходит в землю,

земля забирает его крепостное тепло,

рабство рабство смотри на него, вот оно

мешает в теле доступный звон.

возьми свой голос и выйди вон.

нет ничего важнее смерти и белой муки,

которые исчезают, касаясь твоей руки.

* * *

я соединяла шариковой ручкой

родинки на её бедре

выходили контуры малой медведицы

она постоянно жевала леденцы

поэтому у юлии был оцарапанный рот

и вкус меди под языком

 

вчера заходила в гости

принесла торт

опять говорила про морг:

изучали там берцовые кости

на мужчине которого переехал поезд

то есть она выбегала за дверь

и ещё пила валерьянку ночью

сказала что зато знает теперь

какое сердце на ощупь

* * *

мама запретила мне смотреть канал 2×2

пока она моет посуду и думает о высоком

 

я сижу в кресле

и крашу глаза

смотрясь

в гладкую сторону

диска элвиса пресли

ничего никогда не боясь

* * *

белый варвар домой пришел

и, пока ему хорошо,

перед входом в собственный дом

осеняет себя крестом.

 

и в чужом кругу как во сне

он внушает что-то себе:

 

и тельце мое, и дух —

из соломы собачка для.

се нелегкая простота,

но клево горит, как пух.

 

я хочу быть словно изгой

в этой розовой книге большой.

* * *

навсикая полощет белье

видит одиссея

навсикая полощет белье

видит одиссея

 

одиссей видит тело

не видит более ничего.

мир становится и белеет:

сквозь поверхность кожи

светится

ее

нутро

 

как душа у дерева

или снег в траве

(он о снеге не думает в голове)

одиссей изучает мир за девою

и читает по ее спине

* * *

они передают историю из уст в уста

знание об иноверце

реку с водой и младенца

как поцелуй

как поцелуй

 

только при нас не умри

думай, крестись, плыви

* * *

под нами течёт река потудань

я белая женщина у меня не будет детей какая срань

он чистит варежкой лёд разгребает снег

рыба смотрит в лицо прямо в глаза

в воде светится та самая бирюза

важное что-то соскребаемое со дна пересохших рек

 

было такое гадание куриные потроха

нынче узнала есть у него мечта

конь в яблоках научиться читать

утопиться во всём чистом и новом

да чтоб не было войны под ростовом

 

и пока моя замёрзшая длань

гладит его по голове

он считает в уме

когда вскрывается потудань

 

и я и он

мы ползаем по льду

как будто подо льдом наш дом

но я встаю и я иду

и он идёт

в то время как река в другую сторону течёт

* * *

какой это был год

когда мы везли крестить тебя на санях

сорок первый или сорок второй

 

в каком году мы ехали домой

не превращаясь в прах

вперед спиной вперед спиной