Само предлежащее
Лена Элтанг
Дневник Луэллина
страх и вина — вот два хриплых гудящих меха вашей шкатулки, недаром лидийцы пользовались похожим механизмом, чтобы оживлять статуи богов под мучительный звук многоствольной флейты, не знаю, что вы там натворили, вернее — не позволяю себе догадываться, но, что бы это ни было, вы напрасно столько лет слушаете зыбкое бренчание и напрасно так пристально смотрите в фаянсовое личико балерины — ах, мой милый августин! это все, что она может сказать, вертясь и наклоняясь над выцветшей бархатной сценой, а вы ведь не это хотите услышать, вы хотите слышать — я тебя прощаю, все хорошо, забудь, так гесиодовы пеласги слушали шум дубовой кроны, или этруски — свою эолову арфу, да куда там, в висках у вас бьется обезумевший августин, все заглушающий, как тяжелое биение крови, оглохший, будто молотобоец
читать
Павел Жагун
Третий звонок
садись на передний ряд с коробкой поп-корна
оцинкованный циник бренчит ведром
цоколем сокола исклевав за окном
кукурузные зёрна адорно
читать
Игорь Жуков
Наклонная Восемь
по вагону шел нищий с обычной программой
я старался на него не смотреть
и не слышать его голос
а все же посмотрел — вылитый Параджанов! и улыбается
пришлось подать
читать
Кирилл Щербицкий
Тихоокеанские стихи
Бредут, исчезая во мраке,
Петляя меж зубчатых скал,
И Буш, заблудившись на кручах,
То Меркель, то Путина звал,
Но Меркель в провале исчезла,
И Путин потерян в пути,
Зовут они, может быть, Буша,
Но Буша не могут найти.
читать
Александр Иличевский
Сдать Москву Родине
Москва то бесчувственно обтекает вас бульварами, набережными, скверами, двориками, — то бросается в лоб кривляющейся лошадью — не то пегасом, не то горбунком, привскакивает галопом пустырей, припускает иноходью новостроек — и все норовит отпечатать на сознании — подковой — взгляд, свой личный, сложный, грязный след, так похожий на покривившуюся карту, — с зрачком кремля, кривой радужкой реки, орбитами кольцевых, прорехами промзон, зеленями лесопарков.
читать
Александр Уланов
Эгон Шиле
Он рисовал пленных — потому что пленный сам. Тюрьма — это швабра и плинтусы. Тюрьма — серое облако, поглощающее человека. Быть ярким — взрывающимся цветом — но не декоративным. На коробку конфет это не поместить — углы помешают. Избежать карикатурности и однозначности экспрессии. В напряжении много печали. Женщина в трауре — но где-то в глубине ее лица есть улыбка или кокетство.
читать
Павел Настин
[и т. д. и ль]
трехлетняя девочка
в глубокой задумчивости
водит пальчиком по строке
по ту сторону иллюстраций
читать
Владимир Стариков
Петляющая дорога
Здравствуйте, Шкловский Виктор Борисович
И ненавистное слово «отрыжка».
Лосева слово. И в Магадане
Долго сидели на чемоданах,
Прежде чем стать рассудительным гномом — Заинькой беленьким над кочерыжкой.
читать
Виталий Кальпиди
Челябинские слайды
Снижаясь, ангел пожилой,
с лицом вокзального бомжа,
плюётся пухом надо мной,
случайно проглотив стрижа.
Старухи в драповых пальто
пересекают детский парк,
где мог бы в страстную Барто
влюбиться страшный Пастернак.
читать
Дмитрий Зернов
Из Книги твёрдых форм
В прихожей тесно даже одному,
А если двое или больше — давка.
Так, если жопой придавлю, не гавкай.
Не видел шапку? Эту? На полу?
Тебя люблю — не говорю ему.
Знакомься, отвечает, это — шапка.
Знакомься, шапка, это злобный шавка.
Давай объявим мы ему войну?
читать
Дмитрий Зиновьев
Душа моя астрология
пока чего-нибудь выберешь,
замучаешься ходить,
и тянут еще на выборы, — всё переменится к лучшему,
будет потом что хотите, — стараются, не продохнуть
читать
Вадим Калинин
GREENWAR
На плакате, на фоне огромных пылающих развалин ирреальных, никогда не виданных Сойкой довоенных городов, юная девушка, очень похожая на его молодую, ныне беременную жену, протягивала мускулистому бойцу в боевых доспехах «Бобров-истребителей» годовалого, улыбающегося и сучащего пухлыми лапками ребятенка. Выражение лица, да и всей аппетитной фигурки, девушка имела жалкое, душераздирающее, молящее о пощаде. Мускулистый же «Бобёр» никого щадить был совершенно не намерен. Он, жестко, хоть и не зло, ухмыляясь, давил на спусковой крючок тактического ранцевого огнемёта, держа ствол оного на уровне чресел, под характерным углом, да так, что рвущаяся, косматая струя пламени окатывала разом и умоляющую мамашу, и младенца, и ещё очень большую часть пространства агитационной площади. Под всей этой производящей сильное и сложное впечатление картинкой располагался выполненный рубленым строгим шрифтом лозунг: «СМОЙ ГРЯЗЬ С ЛИЦА МАТЕРИ!».
читать
|
24 
