20 (6'06)

Само предлежащее

Мара Маланова Два рассказа

Отечество наше переменчиво, но ничего в нем не меняется. Пришла пора переменить его. Мне уже 36. Последние 16 лет я в основном сижу на одном месте. Оглядываясь, я вижу место, в котором провела 18 лет, предшествовавших этим 16-ти. Реже я вижу то место, которое мне уже хочется покинуть. Покинув его, я увижу, как оно начнет срастаться с тем предшествовавшим. Еще лучше, если я наконец потеряю способность оглядываться. Какой в этом смысл, когда все меняется, не достигая предела, и, не достигнув предела, возвращается к своим истокам.

читать

Михаил Генделев Из цикла «Вторая кампания»

читать

Гила Лоран Рынок

Теперь тут ходят боты, целыми днями, сотни разных ботов, черных и коричневых, забрызганных грязью и начищенных до блеска. Да все не те, все чужие. Да что чужие — вражьи! гореть бы им в беспощадном синем огне. Одно утешает — в последнее время стали попадать сюда новички. Нашего племени, но из чужих краев. Они, правда, ничего не рассказывают, все время молчат, даже друг с другом. Это у них называется шок. Шок! А ведь у них не погибли ни жены, ни дети; у них даже не отняли дома. Так вот, у меня, может, до сих пор шок. И я еще разговариваю! А могла бы вообще замолчать.

читать

Наталия Черных Нашествие психеи

вот хоровод витий

у источенного солью слёз фонтана

в моих фонтанах мрамор

источен солью слёз

так говорил один моряк весёлый

написав эпитафию аиду

моряк умер от гангрены

вот хоровод витий

у старого замшелого фонтана

все в детских курточках

тесных в груди и плечиках

скачут на одной ножке

вокруг фонтана

левой рукой держась за правое ухо

правой рукой за левое ухо

не в силах остановиться

читать

Вадим Калинин Маленькие вестерны

На вечерней оранжевой, мощенной брусчаткой улице молодой человек, имеющий интересное, умное, решительное, однако не без оттенка осознавшего себя порока лицо, избивает нечто трогательное, пушистое, совершенно беззащитное, дрожащее. При этом он страшно рычит, обещая жертве многочисленные телесные повреждения и суровое неприглядное будущее. Мимо проходит другой молодой человек. Высокий, сутулый, в сильных очках, оправленных безвкусно и нелепо. В правой его руке томик Поплавского. Левое плечо сильно опущено вниз, так, словно привык он носить на нем тяжелую остопиздевшую сумку. Неприятно пораженный жестокой сценой, он останавливается, поправляет указательным пальцем очки и обращается к насильнику: «Извините, любезнейший… Если не секрет, чем вызвана ваша агрессия?»

читать

Александр Демьянов Проблемы выживания

мы остаемся детьми

наблюдающими

как гусеница ползет

по стебельку цветка

и размышляет над вопросом

«Как нам реорганизовать Рабкрин?»

читать

Алексей Цветков-младший Пятно

Дребезг окна. Сыплется стекло в комнату. Вбегаешь, нажимая свет. Ананас на полу. Невредимый. С одной стороны: бить стекла без повода неизвестно кому наугад — хулиганство явное. С другой стороны, метнули ананас всё-таки. Не булыжник. Стекла вставлять, конечно, выйдет дороже, чем он стоит. Но стоит ли сводить всё к одним деньгам? Ананас хотя бы можно съесть. Вырезать долю хоть сейчас вон тем, застрявшим в раме зеленоватым клином стекла. В пост их, кстати, есть не запрещено. Есть в этом стеклобитии и прилетевшем ананасе некое извинение за содеянное неудобство и даже попытка частичного возмещения ущерба.

читать

Дмитрий Строцев Любовь Бездомная

Рьца Природы:

— Теперь, рицаца, мне ответь:

Зачем монарх не в силах глаз отвесть?

Зачем для буйной красоты

Забыл монах обеты и посты?

Ему рицаца отвечала:

— Кошмарную повесть я начну с начала:

Я родилась у матери с отцом,

Но несчастье случилось потом.

Однажды дочка по двору бежала,

А смерть уже в углу лежала!

читать