письмо искрится когда его направляешь вверх
влево когда направляешь хочет уйти на юг
вниз когда падает его находит слепой человек
в руки когда даёшь оно лишается букв
Глава первая: Память даётся
Память даётся особенно тяжело, особенно после, такой тугой вброс
В бисерчатую сетчатку, тканую оболочку
В самом деле — всё о ней — эти мёртвые рядом, их лица, их голоса
Возьмись за ручку пусть письмо будет твоим попутчиком ты сможешь ОБ ЭТОМ написать и вот вы в одном вагоне в четырёх тонких стеночках окно открыто за ним края земля зелёная пахнет холодом морозцем
Возьмись за ручку
Это художественный жест, высказывание
Память соскальзывает и это чувство её соскальзывания
Она мягкая льётся она бойкая бьётся
С ангелом до утра потому что одна такая яркая берёт его за плечо улыбается говорит я такая одна
Открываю диалог вк смотрю при каких обстоятельствах эта песня этот зелёный свитер
Почему это не может быть просто так впаяно обязательно нужно свидетельство фотоснимок
Обязательно нужен скрип у сосны и два глаза из них вытекает печаль
Возвращайся из леса скорее хоть
в мокрых сапогах хоть с губами в чернике
Хоть с болотными запахами с семечками мухоморов
в карманах с вёшенками в ушах
С липким страхом провалиться в болоте
Со зверями повисшими на шее
Может быть она вообще живёт своей жизнью вне тела дышит
Сильно целует плачет когда хочет
И иногда касается там где тонкими нитками всё зашито прострочено
Где в графе красным шрифтом горит просрочено
Всё кончается, ну а то, что уж точно кончено
Сточено, выпито, облеплено мушками злобными сошками пташками
И только одна синица вся в ярких пёрышках
Знай себе поёт, на могилу к тебе садится
И поёт-заливается
Памятью называется
И живёт вне тела.
*
а когда все мёртвые выпадут в закладбищье
снежком простым елейным
мы наконец о них вспомним нашарим в карманах их отыщем
понесём им гвоздички розочки
поцелуем их в землю начнём их ласкать и любить
за заслугу главную перед нами и отчеством
за выслугу перед отечеством
за золотое качество —
что никогда уже с нами
им не быть
. . . . . . . . . . . . . . . . .
то есть ты говоришь эта станция нужная это решение правильное я говорю конечно
ты говоришь вороны там вдали я говорю конечно
ты говоришь посмотри я говорю конечно
и в глазах моих черным-черно и за глазами черным-черно
кромешно
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Создать документ это шаг номер первый документ без названия словно рот полный воды и синьки как в детском садике когда сквозь смешные колготы-рейтузы-тканые-в-шовчиках-башмачки светятся родинки и движения тесные-бестелесные потому что ещё расти и расти прежде чем
Выбрать шрифт это шаг номер второй таймс нью роман суровая классика или колибри, птичья классика, или ариал, классика вверх головой словно ссохся ссутулился выдохнул последний выдох выпустил голос тёплое облачко мягенький пар
Третий шаг самый сложный здесь требуется особенный DAR
Греки придумали ордер
Англичане придумали красивых мужчин с иголочки
Американцы придумали гей-радар, радугу и красить волосы в розовый цвет
Но мы-то умней их всех мы придумали лагеря и молочный суп молоко с мёдом когда болит горло молоко без мёда когда нужно вырасти, расти и расти, сухое молоко когда нужно идти в поход или просто куда-то идти, вырывать коренные зубы когда что-то болит, вырезать гланды стаптывать память забывать, забывать, вырезать из памяти кружочки, снежинки на ёлку, валентинку Маме на 8 марта открытку Папе на 23 февраля
Мы дети того самого поколения синего ленина красного октября (мама, ты представляешь, они ВСЕ УМЕРЛИ ничего друг другу не говоря, то есть Мама это был такой взрыв такой всплеск выброс раскат)
Мама представь себе самый красивый закат когда даже глазам не веришь что это случилось с тобой а с ними случилось они зажигались как звёзды а потом друг за другом кончали с собой
Флэт лучше чем стрит, или это просто любовь к комфорту?
Кто прогреет им печь, включит на газу конфорку, высыплет гречку в ладошки чёрные выкинет коричневые сварит золотые уберёт в сейф
Мы потонем в этих оверсайз футболках, они ведь в разы больше нас всех
Мы ведь теперь словно камушки, кусающие, жгучие
закончим на неправильной, слишком высокой ноте, доверимся случаю
Смерть это тоже жизнь но без кружавчиков, сопелек, глупостей, мишуры
Это когда догорает бенгальский огонь и остаётся только чёрная палочка
Это когда кончается разговор и остаётся только черный развод кофейный на дне
Паутина на патефоне, патина, тина на глубине, в разбитом синем глазке, из которого точится-сочится-течёт эта река
И никто не знает когда Это случится
когда уходит сонливость в самый последний момент перед самым последним сном
чёрный экран кто режиссёр не знаю но снято прикольно особенно этот чёрный цвет
цепляет, за самое сердце цепляет
четвёртый шаг, а там, представляешь, за синим дождём за оранжевым небом другим-каким-неестественным источником света
Глаза болят — закрываются
Вот она и закончилась, полоса
И началась новая
Начинается
Глава вторая. Память говорит сама за себя
Годо, ты ли это, старик?
Или уже не ты?
Живое чувство битвы с ангелами языка когда они
Затыкают друг друга рвут и мечут достают из блескучих ножен сучий меч рассекают воздух
Распускаются сплетни и
На земле дует тёплый ветер
И у травы наступает утро
Чувство осени встанет как могильный молчащий
Поток пепла
Как портрет на синем фоне
Который неспешно вешают на фасаде
Дома напротив
И когда поведут на прогулку эту чужую живую собаку
Она залает на новом месте
По старой памяти
И на первый взгляд в этой карточке все довольные и настоящие лица широкоскулые улыбки белые как воротнички нарциссов как вода блестящие
Как смерть немые на слова не отважные плохо-по-русски-немецки-
Прочие Ацки-пецки не говорящие
И когда на земле белый снег потечёт как порох
с маленьких головок перепёлек
с ушей простреленных собак дворовых датчик дыма даст сигнал красный загорится фонарик грязный
Бабушка кивает и заслоняет рукой
Кивает и говорит:
Всё когда-нибудь сточится, обесцветится ближе к ночи а ЭТОТ ДЕНЬ останется в памяти
Блаженный словно сын жены Ефрода
непорочный как сизый седеющий
Дым как печаль из своего собственного
Плотно прошитого в шовчиках кармана
Красный, понятный, ясный
Как глаза из сна, как
Слова из тумана
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Возьми из дома ты мне кольцо лицо
Кольчугу чтобы кости сохранить
Кофту в горошек Любочка Клава и прочь
Кофту в полоску Марфа и Маня и прочь
Белую кофту чтобы себя схоронить
Ты как тот самый идеальный мальчик
Мой мэтч мой рок мой magic
Дождь сонно каплет как поцелуи как такой растратчик
Вода затопляет потоп оставляя знак звук сплав
Моё творчество это такое убежище, такой ледяной шкаф, где спрятаны все секреты-скелеты-ошмётки-рыбьи головы-бычьи глаза
Твоё творчество это такой shelter шлюз на чужом корабле
Ищу хороший ежедневник, платье-парашют
Человека, который нарисует картинку на том заборе
Где про меня пишут всякое
Новую идею в моей голове
Это очень важно хэштег уметьжитьнастоящим
Это очень важно хэштег оченьважносмотринезабудь
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Вдохновение нужно в жизни как в Геометрии
Передайте Гале, что я жил, жив, заходил к ней, её не нашел
Аня, я возмущена, что Викторсон
Так небрежно со шляпами
Сладкие плитки аттракцион
Юрочка! Тебя птички
Галочка-выручалочка и Анна Николаевна
(все они давно уже птички-синички, стрекозы, другие насекомые)
Господи, пусть у меня будет сила!
Жива здорова целую такая красивая
В день вашего о юноша рожденья
Снежинка мышонок
Фасоль Кости
Вивьен Ли которая стала в один день знаменитостью и контракт подписан с Лоренсом Оливье запятая любовь запятая но
Вся наша прошлая жизнь это такое кино
Листик самшита ниточкой тонкой к бумаге приклеен лежит
Плода приятнее нет чем ОН
Душисто-кисленький
Мир этот кажется таким близким
Желаю вам наилучшего в жизни а также хорошего здоровья (поздно, все они умерли, но)
Мама
Разбуди меня как придёшь
Обязательно
Глава третья. Память уходит
За закрытой зазубриной где пишется текст вопреки
Тому что язык английский русский любой другой
Не течёт, его не поймать рукой не погрузить в него пальцы
холодные складки вымыть, морщины слижет прирост прибой
Посмотри — как уходят важные наши вещи
Что почём у них там и какой у них там маршрут
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Что я звеню —
Не оскорблю, не осеню,
Но в сумраке нас двое
В достатке двое
В сумке походной двое
В могильной тесёмке трясучке двое
Этим другим скажи чтобы шли подальше
Жили подольше
Дышали чаще
Свежего легче сладкого слаще
Слабого со скалы
И растрясёмся за сумраком за разговором
Быстро ушли провожая бордовую спелую с комом с оскалом со смелым
С другим, не таким умелым
Не на все руки
Зато каков голос бархатный бас золотистый колос
Если подкинул в воздух пропал бесследно
Если упал на землю значит пророс
Бери с собой только беззвучные вещи, которых касалась рука:
То, что там, по другую сторону сможет заговорить
Вместо речи бери остатки от речи
Вместо музыки бери то что у неё внутри — слепые
Белоснежные винтики и болтики и другие всякие механизмы
Главное чтобы молчали
Чтобы дышали беззвучно
И исчезали бесследно
А потом вернулись большой смешливой
Компанией кто-то успел выпить, кто-то продрог, натопили, откупорили, смеялись громко, начали танцевать
Один даже подошёл к роялю думал подвыпивший им подыграть
Белые пальцы белые клавиши тон тон полутон
Звук не раздался
Белый раскрылся бутон
Посмотри как уходят важные наши вещи
Что почём и каков у них там маршрут
И куда уходят в ледяные карманы заправив ручки
Застегнув на все кнопочки, подтянув все резиночки-прочие-девичьи-штучки
Внебовзмываютраскрывпарашют
пустивповетруволосы
Оставляя на время воздуха белые полосы
вот-вот и они пропадут
. . . . . . . . . . . . . . . . .
А она уходит в другое место
Богородичный цикл берёт с собой
Все святые уносит вещи: вот
Икону обернула в полотенце
Из-под кромки маковой яркие эти маки
Румяное
Лицо младенца
Уносит его с собой
Все свои пожитки святые мука́ у которой святой помол
Ручки двери куда касалась её рука
Звери которых кормили
Звери в которых играли
Другая какая святая мелочь
Бабочка или святой Люцифер
Чистая английская речь святая которую ей подарил посол
Чистые крахмалом стянутые рубахи которые остались ей от Отца
И большие дубовые пылью и старостью пропитанные спальные гарнитуры
Рассыпаются в щепки сами идут на костёр
Потому что в этом месте её уже больше не будет
И никто не вдохнёт в них ласки
Не погладит случайно рукой
Как в детстве каждую щербинку мягкой кожей прощупывая южный воздух достаёшь из пор и они молчат и в тишине припоминают достойное своё прошлое
Глава четвёртая. Послепамятье
Так и знал что сегодня тебя здесь встречу
В старой плёнке подпевает вот эта девочка так хорошо
Пока святой Франциск кивает и покидает
Кивает и прибавляет шаг
Выдача подарков ко дню пожилого человека осуществляется к
Осени встречу её на
Острове у воды
Провожу до нужного места, оставлю на пороге
Как воздух, как чужие следы
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Предположим я встречу тебя и писать
Буду только про ангелов
Об их чёрствой структуре крыльев
О блестящих игрушечных перьях
Четырежды была в Эрмитаже устала дико
Четырежды встречала ангелов на пороге на щербатой дороге
Каждый раз словно первый
Эта встреча зажатая в кулачок которую ждёшь как смерти, около смерти, под взглядом смерти
Чёрненькая полупрозрачная плёночка похоронная
Не хорошенькая не милая не для души
Эта встреча где пальцы о поручень бьёт
Гранитный мысли читает вслух по слогам пытается быть на плаву читать перед сном молитвы
Бить ключом живым
Быть живым
А маленький принц хочет чего-то более важного более обозримого например
Лететь на бумажных птицах на юг
Плыть на бумажных кораблях на север
Но море больно сильное борей обрывает
Руки ветвей и крылья всех птиц
(бумажных в особенности)
Эта встреча чесоточная головка частушечная предзимний мандраж нездоровый румянец который ложится на оконные просто как возглас рамы стёкла щёки
И последняя как в каком-то романчике у причала с тугой надутой кассой наперевес
С ткаными вкрадчивыми
С глаголом в ножнах с ранками тонкими у самой середины
И когда взойдёт
На дубовую палубу как на землю как на секунду
Пахнёт зеленью опавшей
И сединой
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Мой гуттаперчевый, путь лучей
когда они летят на землю, разбивая безвоздушные чернильные лужи, растрата на пороге чего-то действительно стоящего, крошечная тропинка, когда ты один и вот-вот оставишь память о ней, свернёшь
в новое русло, в новую память
в ветви кровавые пахнущие ранящие хлёсткие
В речку, в мокрое место в речь
детскую беззаботную беззапретную
Там по ту сторону край земли край воды
Зелёная поросль сажень версты
Тыквенных семечек пряников резных
Людей разных
Животных лесных
Вспомни память о наших красивых днях дай ей место не дай ей распасться в прах расточиться выцвести стать пустой тратой поздней зарплатой рваной заплатой
Послушай правильную песню залатай
Это коробочка в ней солист группы nationals а значит твоя одногруппница её эпизоды и родинки возле глаз
Это коробочка с синими спичками а значит мальчик который пишет в твоих ночных нелепых эфирах
Это коробочка без ничего а значит ничего такого не значит не случился
А может случился
Просто не захотел оставаться попал под зачистку под всю эту бурную жизнь все эти громкие чувства
Все эти длинные числа
Как вам там под поездом, не слишком громко лежится-живётся?
Поезд остановится
Человек проснётся
. . . . . . . . . . . . . . . . .
а когда ты умрёшь и тебя закопают в землю
говорил мальчик корней
глубоко, глубже всех и корней и камней
ох как буду тогда я
крутить вертеть
твою машинку тебя вернуть хотеть
сильно шибко
как когда коленки в ссадинах и болит
как когда краснощёкий розовый айболит спешит а животным плохо болеют они чумой бубонной язвами колкими ранами глубокими до самого сердца аж
где этот вход, где эта дверца?
пой эту песню пока не спелся
спрелся, съелозился, скорострелся
распространился вирусно, скостенелся
превратился в надбавок пейзажа зелёную травку махровую мокрую в дождичке бестолковую
травоньку мяклую, предвесеннюю
сонную, жухлую, пойманную врасплох
там где земля-земелька, вся в чёрных кротовьих норках, беличьем пушке, ласточкиных крылышках, юрких дырочках, мерит-смотрит сквозь меридиан один точка два точка минус два
у этой земли плохие, старенькие глаза
близозоркость
дальноокость
дайте доктор
этих капель
я ведь умер это точно
тут так влажно и тревожно
дайте капель мне ведь можно
чтобы видеть ясное и прекрасное
обернулся а там все мои чудища лопоухие
сидят свесив ноги и ухи свои
и нету им дела совсем
то ли умер, то ли в землю по пояс
как от этого я теперь отверчусь, отмоюсь?
как толстовский андрей небо буду на ощупь на ощущ
ения не из лучших
Прорасту буду какой-нибудь грушей яблоней вишней
Дедушка умер когда почувствовал себя лишним
Бабушка умерла когда почувствовала себя одна
Мама сказала что всё вот и закончилась её миссия
Папа сказал что вот и закончился его любимый сериал
Столько лет шёл по tv а теперь там все состарились, вышли из
Сестра сказала, что сдулся футбольный мяч
Брат сказал, что уже перерос меня (а по видеосвязи кажется такой маленький голос правда теперь его не его)
Я по пояс, а ниже пояса ничего моего
Там чёрная пустота как будто стреляли и выстреляли всю плоть
Как будто пока меня сочиняли закрыли все вкладки-закладки
ушёл на покой Господь (даже орден дали за выслугу)
я лежу уже на зелёном лугу весь в траве — сквозь меня проросла, растёт
В поле тихо и поют соловьи [21.08.21 12:57]
как же медленно время
В поле тихо и поют соловьи [21.08.21 12:57]
туда-сюда течёт,
В поле тихо и поют соловьи [21.08.21 12:57]
Идёт
53 
