* * *
Притихли собака да кошка,
Грустит заоконная мгла,
И даже столовая ложка
Вдруг стала острей, чем игла.
По стенам шатаются тени,
Таинственный шёпот в углу,
И кажется, наши растения
Бредут, спотыкаясь, во мглу.
Оранжевые мандарины
Мерцают, как звёзды зимой.
Дитя, попрощайся с Мариной,
Марина уезжает домой.
Внезапно закончился праздник,
Посуда пуста на столе,
Ты был его честный участник,
Но всё растворилось во мгле:
Певец с тонкострунной гитарой,
Марина с бокалом вина,
Лишь демон усталый и старый
В пыли прикорнул у окна.
Подавлен печальной картиной,
Ты тихо срастаешься с тьмой.
Дитя, попрощайся с Мариной,
Марина уезжает домой.
Взросление — это расплата
За твой неосознанный срам,
И жизнь, как остатки салата,
Ты будешь глотать по утрам,
Но слёзы — всего лишь снежинки,
И даже любовь — только сон.
О, Боже, ну где же ботинки,
И зонтик — где прячется он?
Была бесконечность недлинной,
Как стих затянувшийся мой.
Дитя, попрощайся с Мариной,
Марина уезжает домой.
* * *
Возвращаться некуда, некуда бежать,
Лес горит.
Мама, мама, мамочка, я не могу дышать!
Лес горит.
То не звон в ушах, то не в пальцах зуд,
Лес горит!
Зайцы зайца дохлого в панике грызут,
Лес горит!
Ну, что, садись в тачку, братан, повезу тебя в лес,
Покажу красоту небывалую,
Как стволы пламенеют до самых небес
И в зарю превращаются алую,
Как земля покрывается свежей золой,
И клубится густеющий дым,
Из машины мы вылезем, братко, с тобой,
И от пепла ты станешь седым.
Лес горит,
По радио передали, крупнейший пожар за всю историю.
Лес горит,
А у меня как раз дача там расположена, в том районе.
Лес горит,
А помните, в 70-х торфяники горели, народ в церкви креститься побежал?
Лес горит.
Да я вечером заплутал, хотел согреться просто, костерок разжечь, а там дерево сухое, хуй его знает, сосна, что ли, в темноте не разглядишь, я только спичкой чиркнул, а оно прям как факел ебануло, мужики, да что же это теперь будет со мной, а? Я ж не специально, я тушить пробовал, куртку набрасывал, вон, вся насквозь прогорела, кожаная, итальянская, за 500 долларов брал, не поверите.
Там, в селе за рекой, есть старуха одна,
Что пугала обычных селян,
Говорят, всё заранее знала она,
Шла босой по горячим углям.
Если хочешь свои ты поправить дела,
К той старухе сходи, дорогой,
Только нет за рекой никакого села,
Там вообще ничего за рекой.
Воровал, ворую и буду воровать.
Лес горит.
Умеренная и разумная взбучка ребёнку на пользу пойдёт.
Лес горит.
Да сейчас такая лесозаготовительная техника, братан, ты гусеничный трактор трелёвочный видел? Как танк прёт! Форвардеры самоходные, харвестеры восьмиколёсные. А когда я в лесу работал, мы вручную херачили!
Лес горит.
Говорят, это поджигатели с китайской стороны границы перебегают, подожгут — и обратно убегут. А ещё говорят, они в поездах по ночам пассажирам спящим головы спицами протыкают. Кхм. Кхм. Извините, закашлялся.
Лес горит.
Горе-то какое, Господи! Погорельцы мы!
Уж подайте нам, люди добрые, на пропитание!
У нас дети малые, да не кормлены,
У нас корни древние, да не выкорчишь,
У нас зубы чёрные, клыки острые,
У нас кто чихнёт — из глаз искорки,
А вот автобусом если от автостанции,
Так до Сварозера два часа вам ехати,
Два часа вам ехати, два часа вам ехати,
Ой, да ехати, да кататися,
Два часа вам ехати на автобуси,
Только хрен проедете — лес горит!
Шёл огонь стеной, 7 км шириной —
Лес горит.
Давай, садись в тачку, поедешь со мной,
Лес горит.
Воровал, ворую и буду воровать.
Лес горит.
В листья кикимору целовать.
Лес горит.
Как обсмалить птицу от остатков перьев дома, если нет газовой плиты и сухого спирта?
Возвращаться некуда, некуда бежать,
Возвращаться некуда, некуда бежать,
Возвращаться некуда, некуда бежать.
Лес горит.
* * *
Мишка, Валерик, Эдик и Колян
Сидели за одним столом в столовой
Детского психоневрологического санатория.
Как их с самого начала посадили.
Мишка ел за двоих,
Валерик ковырялся в тарелке,
Эдик норовил натырить хлеба с собой,
А Колян терпеть не мог капусту в супе.
За столом они говорили мало.
Мишка любил рассказывать анекдоты,
В которых всегда кто-то срал или блевал,
Не очень-то было смешно.
Валерик вообще молчаливым был,
Эдик пересказывал фантастическое кино,
А Колян говорил про море,
Как там птицы кричат,
И ракушки в мокром песке,
И на горизонте корабль.
У Мишки родители прямо на глазах погибли,
На дороге их сбила машина,
Это было на даче, они из леса домой шли,
Мишка в стороне был, а они на обочине,
Вдруг раз — и машина их сбила,
Тела взлетели и покатились в траву,
Мишка подбегает, а там…
И вот после этого у него проблемы начались.
Со сном, и в школе, и вообще.
Тела отбросило в сторону,
И другие машины мимо ехали, не видели,
А Мишка в траве там сидел четыре часа ещё,
Прятался, пока его не нашли.
Теперь он у тёти жил,
У неё своих ещё двое детей,
Работа тяжёлая,
Мужа нет.
И вот в санаторий Мишку отправили на лечение.
Валерика изнасиловал тренер.
Он ходил в спортивную секцию
Футболом заниматься,
Как-то они поехали в летний лагерь
На тренировки,
И там тренер сказал:
«Пойдём, я тебе технику одну покажу!»,
И отвёл в техническую пристройку
В стороне от жилых помещений, и там…
А потом у Валерика проблемы начались.
Он на секцию больше ходить не хотел,
А отец заставлял:
«Спортом заниматься надо!».
А на секции тренер всё тот же.
Валерик как-то не думал о том, что было,
Но на секцию не ходил,
Просто гулял,
Потом отец узнал и побил его,
А Валерик тогда съел все таблетки,
Которые дома нашёл,
И вот в санаторий его отправили на лечение.
Эдика в школе одноклассники затравили,
Просто не нравился он им,
И они его травили,
Кнопки на стул подкладывали,
Портфель прятали в девочковый туалет,
Плевали в кашу на завтраке,
Потом стали бить после школы,
Потом в туалет завели и заставили воду пить из унитаза,
Вообще было много интересного,
Но у Эдика начались проблемы,
Стал он писаться и какаться,
Большой ведь мальчик, 8 лет,
А прямо на уроке вдруг обоссытся,
«Как тебе не стыдно», —
Учительница ругается,
Одноклассникам только смешнее,
Потом мама у Эдика заволновалась,
И вот в санаторий его отправили на лечение.
А Колян ничего не помнил.
Что с ним случилось?
Может, и ничего,
Может, у него просто с рождения
Что-то не то было с головой?
Вот он из дома и сбежал,
Сначала один раз, потом другой,
А после третьего раза
Его не сразу нашли,
Он как-то из Москвы до Тулы добрался,
И вот там его милиция поймала на улице,
И в результате
В санаторий Коляна отправили на лечение.
Но ни о чём таком они в столовой
Не говорили.
Ничего такого
Не обсуждали.
Мишка ел за двоих,
Валерик ковырялся в тарелке,
Эдик норовил натырить хлеба с собой,
А Колян терпеть не мог капусту в супе.
* * *
В магазине Rossija солёные помидорки,
Селёдка под шубой и водка Putin,
В Берлине, Тель-Авиве или Нью-Йорке
Простили всё. А теперь забудем.
«Женщина, возьмите свежей колбаски!»
(Женщина задумалась в магазине:
Можно ли вечером ходить без опаски
В Нью-Йорке, Тель-Авиве или Берлине?)
«Мужчина, смотрите, с икрою вобла!»
(Мужчина задумался о нервном срыве,
Мол, жил, как все, да забило сопла
В Берлине, Нью-Йорке или Тель-Авиве.)
Химиотерапию оплатила страховка.
Вам и пособие платят? Ловко!
Да эти беженцы все под кайфом…
Бабуля у нас овладела скайпом,
Позвонила внучке, такая радость!
Пустишь его обратно — проявишь слабость!
Да тут не зима, а одно название.
Ужас! У детей сексуальное образование!
Мать из Хабаровска, батя из Ашхабада.
При Сталине расстреливали только тех, кого надо.
Смажьте больное место собственным потом.
А мы спокойно летаем «Аэрофлотом».
Учила язык, учила, да всё без толка.
Квартира двухкомнатная, но ехать долго.
Да вы что, Высоцкий — Владимир, не Вячеслав!
Вот, видите, тут мелкими буковками написан состав.
Бывшие жители бывшей страны Советов
Покупают огурцы «По рецептам тёщи»,
Закуску «Хреновина», сухарики и конфеты,
И медленно гаснут, как окна ночью.
Нью-Йорк, Берлин, Тель-Авив, Атлантида,
О чём продавщицу ни попроси я,
Пельмени, вареники, шпроты, ставрида,
Всё можно купить в магазине Rossija.
* * *
Всё прошло,
И печаль, и радость,
И с белых яблонь дым,
И шаланды, полные кефали,
И матч «Зенит» (тогда ещё «Сталинец») — «Спартак» на Кубок СССР 8 августа 1936 года,
И телевизионное обращение Бориса Ельцина 31 декабря 1999 года,
И радостное ощущение после чего-то там, даже не вспомнить, что это было и когда именно, но ведь было же, было,
И драка Серёги из 2А с Радифом из 2Б,
И миссия «Аполлона» на Луну, даже не одна, а сколько их там было, этих миссий, шесть или семь, один раз они не долетели,
И когда ругалась Ольга Александровна за то, что в неё кинули грязной тряпкой на перемене (целил-то Серёга в Радифа, а попал в Ольгу Александровну),
И необычайно эффектные выступления Льва Давидовича Троцкого в цирке «Модерн» в 1917 году,
И подавленное восстание левых эсеров в июле 1918 года,
И первый поцелуй Таньки Молчановой и Санька Смирнова в вечернем полумраке двухкомнатной квартиры на Ленинском, 66,
И отвратительное настроение в один из вечеров в тот год, когда школу закончили, а может быть, не в тот год, а через год, а может, и тогда, и тогда, в оба года,
И то, о чём Танька Молчанова просила Алину Файн никому не рассказывать, а та никому не рассказала, кроме Ирки Морозовой, а Ирка-то разболтала всем уже потом,
И цветение сакуры,
И крик выпи,
И чтение романа «Война и мир»,
И Вудстокский фестиваль,
И единственный концерт Аркадия Северного в московском ресторане, за который ему заплатили наличными, говорят, 1000 рублей, и он в Ленинград уехал, месяц бухал да и помер, а как в больницу его привезли, он 40 кг весил только,
И когда Сильвия Плат сунула голову в духовку плиты с включённым газом и задохнулась, а бывший муж её потом издательство открыл, и многие говорили, мол, это он её до самоубийства довёл, это он, а это был не он, и никого не было, просто жизнь,
И когда Санёк Смирнов сказал Таньке Молчановой: «Я хочу быть с тобой честным, я теперь Ирку люблю»,
И покушение на Адольфа Гитлера 20 июля 1944 года,
И покушение на Леонида Ильича Брежнева 22 января 1969 года,
И когда Радиф в 1995 году разбился на своём золотом «Мерседесе»,
И когда Серёга, уже совершенно спившийся, в 2001 году поздно вечером стрелял на водку у ночной палатки, и удачно настрелял, и купил бутылку, и потом распивал во дворе с каким-то мудилой грешным, который ему денег-то и дал,
И когда Джерард Мэнли Хопкинс, охваченный тёмным ужасом и отчаянием, уничтожал все свои стихи, потому что решил посвятить себя Богу,
И когда Алина Файн мотала головой на подушке туда-сюда, без сознания под ломовой дозой фентанила, и говорила не совсем разборчиво: «Танька, прости, Танька, прости, что я тогда рассказала», и никто из родственников не понимал, о чём это она и кто такая Танька,
И отделение второй ступени,
И часы работы колхозного рынка,
И когда Александр Александрович Смирнов в 2001 году поздно вечером дал 50 рублей какому-то бомжу, а потом почему-то пошёл с ним во двор водку пить, и Луна сияла холодным светом,
И таинственное свечение над Лондоном в июне 1908 года,
И зубная боль.
49 
