ISSN 1818-7447

об авторе

Сергей Мухин родился в 1993 году в Дубне. Живёт в Санкт-Петербурге. Бакалавр психологии. Ранее не публиковался.

Само предлежащее

Лида Юсупова ; Станислава Могилёва ; Анна Гринка ; Олег Шатыбелко ; Люба Макаревская ; Сергей Мухин ; Аристарх Месропян ; Дмитрий Герчиков ; Вадим Банников ; Денис Макаров ; Екатерина Богданова ; Ольга Алтухова ; Даниил Кислов ; Юлия Таннельвиц ; Арсений Ровинский ; Дмитрий Казаков ; Даниил Габе ; Александр Дельфинов ; Геннадий Каневский

Сергей Мухин

Рыбья мгла

* * *

насыпал сказочек в крупу

объелся

расцарапав зубы

 

с тяжёлой головой

ныряет в прорубь

на дне его дитятко

хоть измозолит в кровь ебло

уже не будет гладко

 

свернул свою печаль в купюру

со стоном всё в мешки

то Бог что тяжесть

где вес и сила

и сука местная

всегда кричит больнее

когда налили

 

вновь скручиваешь руки

в петельку за спиной

давно шептал ни слова

а полетело блядь туда-сюда

что гладить что ворочать

 

схвати и сочини хоть дуру

да жизнь свою густую

хвостом ключом звенит колотится

и бьётся в двери

 

а он всё то же

не пущу и не пущу

засунув в скважину язык

* * *

вздрагивает почтальон

он стучал не в ту дверь

сгибает его как молодую яблоню сгибает к земле

не готов отдавать не по адресу но всё же отдаёт

потому что не знает что сказать

 

и даже если обесточенным

на кровати найдут озабоченным

и собака будет лизать его лицо

он не будет тратить свои слова

 

или письмо его не письмо а идея

и ему её не снести

* * *

Дикая тьма мою маму трясла,

Древняя тьма трясла моего отца.

Из сущей же тьмы возникаю и я.

 

Мир знобит, как больного коня,

Или, я, лихорадка, — короте́нько дышу, —

По коленки изъят;

Чувствую мать,

Точку в цветок, запах крови,

Потерю утробы.

 

Ебёный корень —

Это безмозглая тьма,

Что трясла моих мать и отца;

И я, и земля подо мной,

Острота бытия,

Гроздь чёрных ягод во рту.

В уязвимое ухо молоко отголосков, —

Змеиная память щедра.

 

Колкую тьму в эту жизнь

За собой потянул

Хлебом в печь,

Как промозглый скандал,

Отогрел и ласкал;

Всплеском дур головных

Заимел

Из тревог — грубую ложь,

Свой защитный обман,

Паука у сердечной мышцы

Наготове.

 

Вымывая глаза,

Очерстветь: не объять, не истлеть;

Стряхнуть лицо в муку́ дня,

Заразиться чумой,

Чуять как быть,

Но честнее честной —

Страх за калиткой дома,

На заутрене в двух словах

И в тени твоего ума, —

 

Косная трещина, родинка, яма,

Завечная тьма, рыбья мгла,

Чёрная пыль, скудная песнь, —

Ремесло из крестов —

Полукровка, из омута ищущий

Ощупью путь,

Наследник цветущих полей.

 

Корень ебёный, — источник,

Живительный трепет, грааль;

Безвременье зе́мли,

Не дающей плода

Впохыхах,

Без зова, молитвы, нужды;

Опорный хребет,

Увечье, яд, орудие страстей.

И сокровенное,

И ты, и я — всего лишь тьма

В сплетении корней.

 

Что ни возьмёшь из глубины, —

Бурлит уже без тишины,

Неугомонно, мерно,

Призвав без устали идти,

Пока не вывернешь

Всю тонкость ног

На льду краёв

Об тяжесть своего суждения.

Чем жёстче ты,

Тем оглушительнее кровопотери,

И злее изгнанная тень,

Забытое лицо родное.

Признание

мальчик-вздох, девочка-прерия.

 

оглушён вытягиванием правды

из своего тела:

я сейчас отдам всю,

забрызгаю ею всё вокруг.

 

ах, какой ты несдержанный,

поменьше бы чувства в твоём

сердечном мешке

 

ах, какая ты сука,

тебе бы кончить на лицо

 

спелись две твари на дне оврага.

 

ты — блядь, понимаешь? —

выебанная в темноте

под выстрелы чугунных ружей,

ты — спермолизка, глашатайка тревог,

любовь моя

 

ты — мудак,

несостоятельный, неуверенный, сомневающийся,

не сумевший меня ни разу

толком отласкать,

не могущий ничего дать;

ничтожный вялый хуй,

который за всю жизнь

не найдёт себе рта,

чтобы согреться и вырасти

 

ты — всё, что есть во мне

нежного,

самый ласковый образ,

терпкое воспоминание,

сладкий грех, влажная грёза,

садистическая причуда,

мать и сестра;

срубленные в поле

загноившиеся

колосья хлеба

Изнасилованный Россией

Изнасилованный Россией,

Прихожу домой, в себя;

Где-нибудь прячусь,

Недвижно стою,

Ковыряю свой угол.

 

Ошибаюсь,

Роняя молитвы,

Стискивая змей в руках.

 

Говоришь «нет»,

Пролазишь ползком в утро

Через колхозную щель.

 

Вижусь и ем

И веду разговоры

Только с травмой.

 

Уверенный быт въедается в пальцы,

Шею, дверной звонок.