В процессе изучения

* * *

когда я узна́ю, что сердце моё не болит,

ко мне прилетит удивительный айболит

рифма пожалуй плоха, отображает никакое существо

но всё это неплохо для стиха, а существо воооот оно

можно в душу лезть и грызть

перебить щиколотку или сломать кисть

можете делать всё вообще, буквально всё

но никто не будет спасён

* * *

помнишь, товарищ,

девяносто девятый, к примеру?

не уверен, что помнишь

ты ведь уж не хочешь быть мне товарищем

ты ведь куда-то уехал безвестно,

или чиновником стал,

или умер,

или просто тебе всё это скучно теперь

но вспомни, товарищ

* * *

чтобы создавать свободу

надо

подробнейшим образом

изучить насилие

часто бывает,

что в процессе изучения

насилие становится

интересней свободы

* * *

мне не верят, когда я пишу о любви

о законах её, о её неприятностях,

тяжести невыносимой её

вы не верьте, не надо, пускай

я останусь лишь тем,

кто веселит и сообщает информацию

* * *

всем я должен, перед всеми я виноват, во всём я не прав

совершается некий неустановленный устав

ладно, я согласен, хорошо, давайте так

сил моих, правда, более нету, но это, право, пустяк

совсем не пойму, зачем, почему, отчего

но мне же и не нужно понимать, я второстепенное существо

делайте, что хотите, понимайте, какие вы непревзойдённые величины

мне будет спокойно, где нет вас, воды пусты и просторы пустынны

* * *

вся история засрана любовью кого-то к кому-то

из нынешних, да и прошлых, а многие готовы продолжать

лучше бы на марс, я готов в любую минуту

но я психопат и параноидальный истерик

уверен там такие же тоже лежат

* * *

потом ведь они соберутся, будут плакать,

будут говорить:

кто-то ведь должен был сохранять культуру

* * *

знаете, есть мерзкое чувство такое

слушаю Карла Орфа, как всегда, восхищённый

и смотрю на фотографию Софии Шолль

которой в 22 года отрубили голову,

пока Орф переделывал в арийском духе музыку Мендельсона

Памяти гориллы Коко*

улетела куда-то хорошая птичка * «Коко — хорошая птичка», «я там плакать», «лошадь печальна» — фразы Коко.

и собственно ей среди этих вот

делать было особенно нечего

такой получился вид, но в просторечии род

ты говорила лучше чем мы

этими вот оказавшиеся случайно

времени тебе сновидений, прекрасной безлюдной страны

я там плакать, лошадь печальна

* * *

сучара, ты понимаешь, что такое близость?

и прямо вот так под дых и сразу по виску.

на кого-то это наводит тоску

кто-то утверждает, что так проявляется кризис

нет ничего, что проще объяснить всякому,

нежели насилие, применённое непосредственно к нему.

это противоречит чести, достоинству, совести, просто уму

но получается одинаково

ешь свою юшку и не ссы в штаны

ты ещё не видал войны

не беспокойся война придёт

вставит тебя в свой расчёт

* * *

когда я вижу в позднем интервью набокова

ссылку на ночь в опере братьев маркс

где он, восхищаясь, воспроизводит сцену, точно драматургически,

но путая каюту парохода с ложей в опере,

я стараюсь удержаться от досады,

понимая,

как через сто или даже пятьдесят лет

над самыми тонкими нашими соотношениями

будут иронизировать,

поскольку точность и скорость извлечения и передачи информации

возрастут неимоверно.

я думаю,

что этот эффект неизбежен.

как снисходительность к родителям.

как преуменьшение либо, напротив, героизация прошлого.

просто надо помнить,

что мы лишь ящички, передающие код,

и если кто-то что-то успел узнать и понять,

то это уже неплохо

* * *

когда ж ты уже

разорвёшь оболочку

внутренняя тварь

* * *

друг всегда печатает комментарий

для этого, наверно, он друг

мы как-то вот ио пролетали

высадиться недосуг

но и там есть постоянный житель

какой-нибудь космонавт

он в фб про это напишет

он в вк про это напишет

в телеграмм про это напишет

а потом всё это напечатают в серии крафт

* * *

что там в воздухе носилось

что за сила там была

хоть спросилось, не открылось

или память подвела

не желая, не жалея

за случившимся лучом

все пошли, не изменилось

впрочем ничего ни в чём

Бутылочное горлышко

когда совсем небольшой стаей

они шли из мёртвых мест

в них содержались и те,

кто будет убит,

и те,

кто будет убивать,

и те, кто убьёт убивших

* * *

мы смерть зовём, хотя зачем зовём,

когда она и так повсюду ходит.

мы с ней играем. каждый о своём,

хотя и взрослые, казалось б, люди

наверно, там есть то, чем проживём,

что окончательно уверит в чуде,

но всё ж живём. неявно так живём.

но что-то так или иначе будет.

зачем же тут? тут есть зачем и с кем,

и я не вижу смысла в дикой спешке,

мне нравится пока приют земной

но там уже, надеюсь, мы не пешки,

не представители каких-либо систем.

идём, грызём небесные орешки.

Iванiв, Колчев, Го́ренко со мной.

* * *

очень хороший результат

через две станции

у него проснулась совесть

* * *

одна старая хиппейская знакомая

пишет: как вы смеете оскорблять родину?

пусть у неё есть недостатки и даже язвы,

но можно ли осудить больную мать?

нет, дорогая, больную мать осудить нельзя,

и предать её нельзя,

но есть матери не больные, а злонамеренные,

те, кого лишают родительских прав

* * *

я знал и пеппи длинныйчулок

пока психоз её из этого мира не уволок

она была фантастически умна и талантлива, всем вообще хороша

только в людях она не петрила ни шиша

я тоже не знаю особо людей, думаю, что из них

психически ненормальных, бедных, убогих, просто больных —

возможно нечто, но эксперименты уже проведены

и это не очень удачно для родной моей страны

речь же не столько против людей, а за

я готов любому глянуть в глаза

кто скажет что путь праведен, а издержки в них

в психически ненормальных, бедных, убогих, больных

* * *

по мёртвым что, говорит он, закусывая

у них свои там есть устройства, и, пока мы их помним

им в общем-то хорошо

я смотрел на него с изумлением,

не то чтобы я был чужд цинизма,

но это как-то даже в моих понятиях переходило за грани.

они там вообще, причмокивая говорил он,

живут за счёт нашей памяти

вообще, за счёт крови и души, которые поедаемы ими

я не мог возразить, ведь тут и не возразишь

а просто не хочу, чтобы память так была устроена

желание же моё, конечно, лишь частная проблема

истина тем более

* * *

скажем я синекдоха

непонятного чего-то

так и каждый человек

думает: а вот я!

а вишь литота

или даже, да,

пусть бы гипербола

но зато всегда

* * *

я думаю, это был последний эксперимент

сил уже не столько и вообще скучно стало что-то

вы думаете, я хочу тишины? нет,

просто спокойный тон, просто лёгкая улыбка

просто чтоб без напряга, мозг-то работает,

но без вселенской вражды всего со всем

мир полн удивительных и прекрасных вещей

ну а что совсем уж плохо — в помойку, нечего обсуждать

* * *

подростковое представление

как тебя будут хоронить

что скажут

если б от этих вот штук избавиться —

а я ведь всегда говорил:

выйди вон, коли не готов, —

прими настоящее

мне-то что,

меня развеют

прах над яузой

в районе электрозаводской,

мне есть кому доверять в этом вопросе

очень нездоровые люди

и что?

как огонь в сосуде

как прах, восстающий воздать за прах предыдущий —

верю, и спрашивать не буду,

верю в невозможность в веры, просто в невозможность

и просто в чудо

* * *

если б космический коммунизм имел бы смысл

то под мелодию поля мориа

можно было б и слиться в экстазе

но, говорят, уточнили формулу дрейка

и раньше издохнут все, чем услышат наш голос

ты издохни, грантовая подстилка,

что детство у меня отбирает

и будущее у себя самого

* * *

мы тоже не только знак говорит трава

и у нас есть какой-то, но свой язык

грань заданная столь невыносимо узка

сколь неисчерпаем крик

жука, пожираемого воробьём

но до этого жук нас жрал

мы говорили: успокойся, всё хорошо

но он был голоден, не отвечал

я скажу тебе сообщает пыль

сколько тут живого во мне

и у всякого тут язык и мысль

но никто не думает о целостности, обо мне

они совершают там страшный обряд,

но ведь наш язык неслы́шим и невиди́м

ты выстраивай, безусловно, свой ряд

но помни, что в нём один

* * *

в любви к маленьким вещам

спасено для памяти немало цивилизаций

странно всем этим заниматься

ну, обнищал

ну, книги сгниют, железо заржавится

человека не будет вообще

ну и что, ну какая разница

зато не будет знатоков вещей

Посмертный разговор Дэвида Боуи и Урсулы Ле Гуин

я мир завидный крепкий

помимо иных миров

но и другой не такой лепый

ты и к такому не готов

зато я раньше сюда пришёл

да и там интересно было уйти в плаще

наверно, не каждый был готов

но я всегда, вообще

зато я тебе не стану городить

а прямо устрою мир

ты же тут вообще

как будто бы командир

когда, урсула, пристывает душа

встречают её не спеша

плохо я пел или нет

плохо писала ты или нет

я не дам покуда ответ

* * *

артистка из кордебалета

давно уж жаловалась на это

а говорят: всё так внезапно

а говорят: неужто лапал?

а я послушаю артистку

уверен правду говорит

и в небо посмотрю: он близко,

твой голубой метеорит

* * *

пересмотр некоторых исторических сценариев

зависит от нас

зависит от коллективного действия

от индивидуального ума

пересмотр некоторых антропологических сценариев

никак от нас не зависит

зависит от эволюционных процессов

от внезапных астрономических событий

здесь следовало бы перейти к синтезу

но синтеза не будет

будет лишь утомлённая привычность иронии

по отношению к тому, что нельзя терпеть

* * *

я не знаю, как ты родился

как ты жил, как попал сюда

как стал частью некоторого контекста

ну, может, кусочки какие знаю

и я, наверно, не имею права говорить

хоть что-то на эту тему

мне очень хотелось бы быть в том мире

где стены прозрачны

и время прозрачно, и пространство

трепещет под твоей рукой

где каждый знает, где он

где каждый знает, кто он такой

* * *

вот, предположим,

сказал я бы своей близкой подруге,

актрисе Тане Сарухановой,

которая толком ещё ничего не сыграла,

но сыграет, дайте срок,

что какой-нибудь мальчик, выросший на марсе,

к примеру, влюбится в неё безнадёжно,

зная её лишь по роли в сериале, —

Таня бы рассмеялась,

и я смеюсь

и я смеюсь

я даже почти никого не назвал

но я смеюсь