Во время переселения народов
И хотя мы живем в одном коридоре
в одном доме, мы встречаемся как двое чужих,
встретившиеся во время переселения народов в древние времена
случайно.
И хотя ты моложе меня на много лет,
мы оба из одного археологического слоя в будущем.
Твои слова из того же источника, откуда мои,
но они отличаются от моих.
Свет в твоих волосах, как свет,
пойманный на старом фотоснимке.
Ключи от дома были когда-то большими, и тяжелыми, и отдельными,
и очень тихими. Сейчас связки ключей
маленькие и плоские, стучащие и звенящие,
много знают.
Сейчас пишут имена на майках,
когда-то они были выбиты в камне.
Я буду другим,
как дерево, которое сделали
полезной мебелью.
А ты останешься там, красивая, как
драгоценные стеклянные сосуды в музее,
которые никогда больше не наполнят
маслом и молоком, вином и соком.
Дамасские ворота в Иерусалиме
Я забываю, какой была улица
месяц назад, но помню,
какой она была при крестоносцах, например.
(Простите, что-то упало, это ваше?
Камень? Нет, не этот. Этот упал
девятьсот лет назад.)
Большие ворота и внизу, у ног,
маленькие воротца-детеныш.
Слепой старик нагнулся завязать
шнурки на ботинках внука.
(Простите, не подскажете, где тут Общественный
Забыватель?)
Постаревшее детство — моя зрелость:
озноб моих дней, «ливень моих дней», как сказал
Дилан, это прилив:
«Во дворах Бога нашего расцветут». Дворы,
как они выглядят? Как эти?
* * *
Маленький парк, посаженный в память о мальчике,
погибшем на войне, становится
похожим на него, каким он был
двадцать восемь лет назад.
Все больше и больше, с каждым годом.
Его старые родители приходят сюда
почти каждый день, посидеть на скамейке
и посмотреть на него.
И каждую ночь воспоминание жужжит,
как маленький мотор. Днем этого не слышно.
36 
