*
Простое описание поможет войти в поэму.
Укажем место и время, когда било крылами
в нас счастье, и тем самым запомним его.
Дождит. В деревьях — переливы
светло-жёлтого и нежно-красного.
И много дней пройдет, пока дойдёшь до дома.
Над трупами в земле поднимутся травы.
По дому на камнях гуляет ветер.
То в жар, то в холод бросает комнаты.
Ночами думаешь в полудрёме: дом
построен на славу. По окнам бьёт,
срывая задвижки, порывистый ветер.
Слоняюсь с утра пару часов
по временно нашей квартире на Торнгатан,
но не могу обнаружить
границу, разделяющую нас.
Перед глазами дом в Хэршлов,
где мальчики примеряют обличия тех,
кем намерены стать.
Мир и сердце: водим за нос друг друга,
и ничего другого.
Комнаты не дрожат.
Это ты никак не смиришься.
И не хочешь признать, что свет
исходит от ламп в руках усопших.
Нас не ослепить! Вот и ладно,
утро ничем не встревожено.
Гудит во мне нездешнее.
Замер на страже его, как пеликан.
И тонкой струйкой в дождь уходит дым.
Книга наша открыта: август —
да, счастье может быть таким же ясным.
Я всё еще верю в слово,
единственное слово,
что придёт и осветит нас,
как только наполнится светом,
словно бокал, сделанный из темноты,
лишь светом и ничем иным.
Август: день — будто зияние в теле,
продуваемое холодом.
*
И сегодня Христа представляю
хлебом тяжелым, почерневшим от жажды.
Смерть — не два пальца, на запястье прилегшие.
И не
мышцы спины в напряжении под кожей,
и не лопатки, и не грудь воздымающаяся,
чтоб беспокойство свое задушить.
Да,
всё прошло и всё мимо. Как всё кажется,
так оно и есть. Ты — тот,
кем должен быть. Не буду писать
о том, в чем мы нуждаемся.
Вокруг поля
дымятся, темнота.
Стоит мне повернуться, и ты исчезаешь:
лишь зияние ширится, и густеет мрак.
Всё прояснится, когда некуда будет бежать.
Меняемся, становимся другими.
Лишь мальчик светится, словно башня.
И много дней пройдет, пока дойдешь до дома.
Наступает время исканий:
считай дни и недели августа
и записывай их, как стрелы надежды,
как неизбежное отчаяние, и ты поймёшь,
что ни свободы, ни дома этим не заполучишь.
Он уже здесь. Дверь,
словно спина иль рука.
Было бы просто пришпилить тебя
на бумаги клочок и сказать:
«сегодня ты тоже в раю».
Я нарисовал бы тело твоё,
и лицо, и нервные руки
в непрестанном движении.
Изобразил бы то непостижимое,
куда врастает каждый.
В конце концов, оно и есть
единственно вечное.
Помню: тело твоё, спящее.
Знаю, из всех историй есть выход.
Твоя завершается тем, что комната пуста.
Открытые настежь окна.
*
Пара дней пройдёт, и я вернусь.
Калитка открыта, вьётся дорожка вдаль,
словно дым.
Мечта о строчке, способной перечеркнуть
все остальные стихи; мечта о карте,
открывающей новые земли
во время скитаний.
Да, пара дней пройдёт,
пока мне удастся вернуться к тому,
кем я должен быть.
Ещё один день — и я уже не ребёнок,
несущийся по полю с распахнутыми глазами,
и не женщина, наклонившаяся,
чтобы завязать ему шнурки.
На мне безупречный костюм ничтожества.
Потрясающе синий.
Единственное, чем я займусь в скором времени,
будет вот что: сидеть, не мигая, тихо,
в окружении музыки.
Мне нравятся эти часы раннего утра,
когда мир ещё чист и понятен.
Стань, чем хочешь, — и я воспарю
кораблём-невидимкой сквозь память,
сквозь надежды, таким же прозрачно-чистым,
как тишина у Гёльдерлина.
Здесь я могу заснуть и проснуться
счастливым, как стихотворная строчка,
и понимающим, кто мы есть:
«стань деревом».
*
В комнате висят зеркала, повёрнутые к рассвету,
который медленно наполняется людьми.
Небо, улицы, клочки земли
исчезают в разводах дождя.
Я говорю «люди» и думаю о господствующем
над всеми частями тела:
над пишущей рукой,
силой костей и мышц спины,
о том, кто управляет попытками пугливой,
но, тем не менее, всегда огромной надежды.
Ты около нас, словно воздух,
выдыхаемый нами в ночь.
Мальмё. Над Росенгордом беззвёздное небо.
За окном — снег.
Тени светятся, словно язык,
призванный дать имя тому невидимому,
что обладает нами и отделяет от них.
В глаза бьёт лучик солнца.
Семь утра, вторник, октябрь.
Не только мускулы,
но и все прикосновения
принадлежат руке.
Мы живем, ощущая, как
нечто важное
уходит сквозь пальцы.
Переводчики выражают благодарность за помощь Микаэлю Нюдалю.
29 
