Предложный падеж
Сергей Степанцов о книге Ольги Седаковой
Конечно, экфрасис в «Стелах и надписях» не таков, как в красколюбивом и местами гедонистическом рассказе Филострата. Здесь нет торжества от победы искусства над преобразившим его материалом. Экфрасис в «Стелах и надписях» разными своими элементами (описанием, размышлением, диалогом) сам преодолевает неподвижную молчаливость изображений и заставляет их признаваться, грустить, прощать, предсказывать, поучать, видеть то, чего нет на изображении (море), запоминать, клясться, ожидать приказания, вести разговоры, которые они не могли вести при жизни, и даже молчать! Всеми этими действиями, описаниями, объяснениями экзегет дает стелам возможность попробовать сказать нам что-то важное, раскрыть вид на какой-то неявный смысл, стоящий за могильными памятниками. Слово экфрасиса проникает и сливается с создаваемым им же изображением, как его неотъемлемая часть.
читать
|
39 
