Часто для внешнего к поэтическому поколению (или всякому вообще? впрочем, это разговор отдельный) наблюдателя оно предстает как собрание витгенштейновских семейных сходств: общие черты, растворенные в совокупности представителей данного человеческого множества, не принадлежащие полностью никому, но проявляемые при тотальном анализе. В некотором смысле, это и правильно, иначе общность не могла бы существовать. Перед нами полилог, нелинейное говорение, специфический способ художественной и/или социально-антропологической коммуникации. В этом смысле могут быть авторы более «аутичные» и более «валентные»; роль и значимость их внутри поколения и вообще, в пространстве актуального текстопорождения, — да и в целом эстетическое качество предлагаемых на выходе текстов, — никак (ну, практически никак) не коррелируют с подобной интертекстуальной отзывчивостью, однако указывают на какие-то, не вполне пусть понятные, но явно немаловажные свойство конкретного автора и его поэтической стратегии.

Сергей Сдобнов — автор, думается, с высокой «валентностью», но именно она, парадоксальным образом, в немалой степени определяет его оригинальность. Речь идет не только о довольно изощренном в своей художественной пластике движении сквозь проблемные области актуальной лирики, подчас создающем весьма неожиданные межтекстовые связи (так, в стихотворении «О чем ничего не знаю» сталкиваются мотивы Летова и Шваба, еще и пропущенные через некроинфантильный фильтр), но и о самой сущности лирического субъекта, то — фантомно — выступающего вперед, мерцающего, но обнаружимого, то максимально расщепленного, то вовсе уползающего в раковину кажущегося небытия. Мир здесь рассыпан, рассредоточен по не имеющим общих границ территориям, но проблематичный субъект находит способы соединить их в проблематичную же, но целостность стихотворения.

Данила Давыдов