ISSN 1818-7447

об авторе

Алексей Верницкий родился в Екатеринбурге в 1970 г. Окончил математический факультет Уральского университета, после аспирантуры отправился на стажировку в Англию, где и пребывает по сю пору (в городе Колчестере, графство Эссекс). Публиковал стихи, малую прозу, статьи о поэзии в журналах «Урал», «Арион», «Вавилон», «Новая Юность», «Дружба народов», «Митином журнале», антологии «Очень короткие тексты» и др. В 1997 г., уже из Англии, основал сетевой литературный проект «Vernitskii Literature» (с подзаголовком «Молодая русская литература»), передав его затем другим редакторам. Придумал и теоретически обосновал новую минимальную стихотворную форму — танкетку, получившую широкое распространение. Эпизодически занимался другими видами литературной деятельности: перевел на английский «Рождественский романс» Бродского, откомментировал несколько стихотворений того же автора с точки зрения математика и т.п.

Авторская страница Алексея Верницкого

Само предлежащее

Евгения Лавут ; Александр Мильштейн ; Люба Юргенсон, Леонид Гиршович ; Дмитрий Мамулия ; Виктор Полещук ; Ашот Аршакян ; Алексей Верницкий ; Евгений Белочкин ; Сергей Круглов

Алексей Верницкий

Наш век — античность

* * *

Западу не нужно подражать,

Но его опасно раздражать,

 

И поэтому так хороша

Тихая славянская душа:

 

Никому не хочет подражать,

Никого не хочет раздражать,

 

И идет медведем молодым

По бетонным джунглям мировым.

* * *

Просыпаюсь в октябрьской стыни,

И от ветра трепещут кусты.

Кто там следующий (Латыни…)

С пистолетом будет на «ты»?

 

В голове черно-бело и плоско

Очертанья грядущих бед.

Я запомню ее прическу

И наклонный велосипед1[1] Автор вспоминает фотографию на сайте Газета.ру..

* * *

Собрал перед столом — о власть! —

Всех до последнего министра

И приказал: казну не красть,

А сделать хорошо — и быстро!

 

Кровь устремилась к голове,

Взлетели брови, как две плети.

Так — незаконный Ричард Третий —

Взрывался Лоренс Оливье.

Преемник

Будь ты хорошим, будь плохим,

Но в описаньях, как ты правил,

Ты выйдешь скучным и сухим,

Как после Катерины — Павел.

* * *

Советский режим подставился:

Слишком много в нем было символов,

По нему легко было целиться.

 

Серп и молот, и герб с колосьями,

И бревно на плече у Ленина,

И газета с названием «Правда».

 

А сейчас диссиденты волнуются:

Нет у власти ни знаков, ни символов,

Не ухватишь ее, не высмеешь.

 

Совещались три дня все Явлинские

И такую программу приняли

(так как Кремль всё еще на месте):

 

«Отправление Красной площади

На работу куда ей захочется,

Но не перед органом власти.

 

Голосуйте за нас, люди добрые».

* * *

Когда кончается неделя,

И я иду домой, к жене…

А избиратель, мой Емеля,

Повелевать желает мне.

 

Я покидаю истребитель

И уезжаю в Ленинград…

О, так ярится потребитель

И деньги требует назад!

* * *

Сегодня я опять пойду

Читать стихи у стойки бара,

И войско песен поведу

Против Чубайса и Гайдара.

 

— Проехали! — мне скажут. — Да,

Они — вчерашнее цунами,

Но, как татарская орда,

Они навечно перед нами.

* * *

Она берет с собой пуанты,

А он пакует кимоно.

Приносят счет официанты;

Спортсмены выпили вино.

 

Идут по кругу забияки;

У каждого в руке флажок.

В гостиницах ворует всякий:

Кто — простыню, кто — пирожок.

 

В ЦК читают все телеги,

Хотя не верят ни на грош.

И недовольный, о забеге

Спортсмен рассказывает ложь!

Хераскову

Есть мечта, и свобода,

И масонский комплот.

Этот Петр — на полгода.

Не пиши ему од.

 

О ехидна столица!

О двора жернова!

Мы найдем, где укрыться:

Универ и Москва.

 

Колокольные звоны.

Грудь крестом осеня,

Ты бы принял в масоны,

Я уверен, меня.

* * *

Вельможи в каменных палатах!

Мы помним, но не говорим:

Не на холмах, а на откатах

Себя построил Третий Рим.

 

А если кто-то это скажет —

За несколько ненужных слов

Он сам в сырую землю ляжет

У основания холмов.

* * *

До Хераскова были поэты.

До Державина были поэты.

Постепенно их всех поглотили

Воды Леты.

 

После Бродского были ль поэты?

После Пригова были ль поэты?

Сих несчастных уже поглотили

Воды Леты.

* * *

Потуши свечу, занавесь окно…

                    Фофанов

Потуши экран, отключи модем.

Мы затронули много важных тем.

 

И един был Бог для обеих клав.

И был каждый прав, а другой неправ.

 

У меня — Танах, у тебя — Коран.

Отключи модем, потуши экран.

* * *

Наш век — античность: девушка в Турине

Прыжок на монолыже совершает

Столь вкусный, что и мертвые «о да!»,

Когда бы грек увидел наши игры.

Кинематограф

Неузнанный, Антон заходит в душ

И пьет необъяснимую отраву —

И не мужчина, и еще не муж,

Но груш уже объевшийся на славу.

 

Он отменяет сыну приговор,

Но Ольга в Домодедово на взлете,

И черный, как стрела, застыл мотор

У ЗИЛа на натруженном капоте.

* * *

Я ждал тебя на станции «Спортивная»,

А ты не пришла. Вот какая противная.

 

Я ждал тебя на станции «Московские ворота»,

А ты не пришла. Ты была у кого-то.

 

Я ждал тебя на станции «Электросила»,

А ты не пришла. Где тебя носило?

 

Я ждал тебя на станции «Парк победы».

Ты не пришла, но я нашел твои следы.

 

Я ждал тебя на станции «Московская»,

А ты была на станции «Василеостровская».

 

Отомщу тебе: завтра приеду поздно я.

Будешь ждать меня зря на станции «Звездная».

* * *

Не называй меня безумным,

Но — аутистом назови.

Да, в моем черепе разумном

Скрывается огонь любви,

 

Но — не тот огонь, который светел

И с детства каждому знаком,

А тот, что начинается с буквы «л»,

Заканчивается мягким знаком.

* * *

Настал черед моим стихам,

И их читает Русь.

Кто ждет, что книгу я издам,

Без тех я обойдусь.

 

В моих стихах — весь Интернет,

А вход в него пятак,

А если вовсе денег нет,

Пускают и за так.