молния словарь

дождь шёл в тень небесное пальто осыпа́лось в движении от моста до церкви что ширилась венчальным звоном и шорохом рук под юбкой на газоне с тусклым огоньком сигареты вмещающим карманное пространство цветов свидетельство молнии не для но ради шелеста взгляда

фальцет певицы в газете после сна рядом он словно распахнутый сад дышит пространством рука как смерть когда касается ног груди промежности неслышное движение звука между стенами длиной в тоннель какой день в марте напоминает птицу такой буду 

каждый раз в открытых ладонях свистящих последним вниманием ветра капе́ль струйкой водоворота стремится в лоно по лбу с внезапно проступившими на нём тиграми львами падение в промежность как так в душных занавесках скоса в глиняной пещере не видит меня но кажется в чувстве качество звука огненный бутон родства признание соседства вечности шевелит рты а он в чане заброшен говорит никогда не любил птиц да ещё никогда не любил свет пронзающий партнёров во время коитуса

что-то сделанное из металла рука в поиске ветра писк отождествления между нашим мы в пространстве оставленном автором бродил по италии курил в абсолютном подчинении поэме как крик растерзанной чайки хотелось прерваться ведь не может куст рябины цвести в пустыне или зимой так же как ты не можешь сиять если останешься в тексте молчание упакованное в гортань сыплет град белоснежных гранат тяжелее удара рядом с сердцем удар тончайший неназванный орган бах под присмотром святого себастьяна

трогал револьвер как мою кисть перед предложением прозрачная ломкость занавесок за спиной дельта взгляда тихий грудной фейерверк вытянутая ладонь свернувшаяся в миг

веер дыхания по экрану разбросаны слова преувеличенные в масштабах отношения разбитые стеклом в красном свете свечи сквозь ночь как же посмел осталось в ладони тебе нужно больше говоришь ты говоришь живой рассматриваешь слёзы как предмет очарования как ты говоришь и говоришь ли в пустынной комнате и в военном лагере когда несут раненого напоминают ничего больше не пригодится потому что ногу оторвало но это ли является аргументом при выборе конечно нет постараюсь ведь ты ничего не мог когда очередной луч луны проходил по спине и всасывался в сухожилия сад роз распустил время недалеко от нашего дома а ты

антрацитовая молния юности летит вдоль улицы по которой шли в сиреневой тени сада убаюканные и прилежные в ночь возбуждённую запахом незабудок ты ласкала руку вопреки моему желанию и говорила что такие пальцы не бывают у рабочих неужели есть звено между ложью и полной отдачей что разрывает небо днём на две золотые половины разве ты слышала меня тогда нет я был лишь тут во имя поэмы но сейчас я молния и пока листы исписывают тебя до последней унции пробиваю позвоночник и врываюсь в ализариновый орган несуществующего авторского тела

для этого и нужен был револьвер из золотой бумаги на обыкновенном деревянном столе трогал как мою кисть прозрачная ломкость занавесок за спиной дельта взгляда поднимающая пульс тихий грудной фейерверк вытянутая ладонь свернувшаяся в миг но после открытия с жёлтым металлом посередине

появляется в короне между листьев тута снизу тянет дым вышагивает между изгибами теперь говорю я (за неё) сперва здание слева после за кроной на углу зрения пространство свечения туда вошедший обрёл своё имя имя ведёт одним выстрелом раздробленный но сведённый к точке гранат так говорит она (так может делать только она) но не думаю что нам есть смысл продолжать кедр в руках на песчаной улице перед чайником и лётчиком назвал имя иисуса как своё

шиповника не было в походе обратно от водопада до истока исходил все ноги в заводи пенных кристальных полиэтиленовых вод в попытке схватить гранат прикоснуться языком пятился без возможности свершить усилие прорваться в шаг ветвящееся действие вверх в высеченной квартире дистанция с матерью впечатана в лодку тела и потому не поплыть хотя над головой майский шторм и новый не приторный запах после спасения

утром вместе с убитыми размышлял о войне выводя себя в причастие зашагивал в тело возвращения через порог оборачиваясь на искрящееся облако сомнений

всё это едва читалось в расширенных несоизмеримых в полосе пролива сжатых ладонях резь звёзд гортани и первый за год взгляд на небо конечно что ещё было ответить мне кроме как ничего там где тёмно-багровый свитер во сне и рядом рука на затылке такие волосы спина и тихость пожалуй эта способность выходить и быть в квадратах тихим молчанием пожалуй это то самое и есть и каждое слово потому тает или звучит слишком громко каждый раз подбираешь слово ведь не все ключи подходят всем дверям расщелина с россыпью подснежников белых пурпурных в отсвете наступающей весны в воротнике так и не повернул голову а что важнее тока лишь понимание ведь если окровавленного тебя несут во время сирокко к лагерному врачу можешь найти время телепатическая поддержка преданность это всё

перед бурей в проблесках фонарей отсчитывая каждый шаг как предыдущий изрытый сомнениями и долгим выдохом говорил и говорил без остановки проезжая километры бархата вельвета и ещё каких-то нежных тканей тормозил мою руку и крепко брал в свою не обращая внимания на сожжённый снегом тротуар держал как священный дар после кораблекрушения или взрыва что в момент звука

можно согласиться и культурным героем не всегда демиургом на столе или перилах между словами о глаголах прошедшего времени и гортензиями (гортензиями) мышечных сокращений смежных еле заметных приступов рядом застывших линий мизерный бунт или вальс прикосновения перед уподобиться мачте синей и твёрдой по своим свойствам как натянутые магнитные заряды только родившегося взгляда о 1) воде 2) улыбке 3) подчинении пространства

поющей норвежскую колыбельную белых всполохов серебра от головы до пяток и от мизинцев до выдохнет анатомический словарь слово хрусталь (вращающиеся флюгера) наконечники для ресниц надпочечники серебристые провода (пантеры) пергамент (конечно же кожа) и свет изнеможения (сердце меж двух лопаток пережатое селезёнкой)