Отдельное торжество

* * *

на сухой и светлой земле

среди битого кирпича

где пройдёшь заводится ничьё сердце

тычется и отчаивается по ночам

это как бы — сырой зимой — тряпка в ветках

летом — белый безветренный шар цветка

с пустым стеблем и горьким соком

недостроенный дальний дом и в нём облака́

* * *

снег и плач

смех и плач

ледяное войско

но ты не плачь

ледяное войско нас победило

и включило в себя, не плачь

эти мёрзлые угольки сердец

в полководцах, в обломках солдат,

в пыли

общей ледяной

просто будь со мной

не злись, не боли́

завтра таять — тихо валиться набок

и па́ром вверх

* * *

покуда господь даёт тебе

какой-то клочок жилья

пой вместе с нами пой горячо:

как тонущая ладья

пробоиной просит воды-воды

мы просим беды-беды

и если друзья принесут ещё

жратвы — не ведись: жратва!

пой вместе с нами пой горячо

как яростная листва

кружением просит: зимы-зимы

оставленности просим мы

ворованный принцип: альты наверх

басы по оврагам вкривь

июль и какая-то кость в траве

и тряпка в костре горит

ночь держит тепло как печной ухват

сил мало и снится рай

* * *

скоро долго снег идёт

скоро ли дышит чего-нибудь?

скоро старание времени, север ветра

и на отломанной ветке обливной лёд

золочёными спицами лесом ходит

солнце из руки огромной в другую, и

ночью спят эти руки на коленях, спит сидя

природа старящаяся в водяной свет

* * *

спи сухой лес

книга сгорающая каждый вечер

горестней и несносней

книга о снеге

книга о строгом ливне

к небу обложкой

прячущей шорох гнёзд

* * *

тварное нетварному на всяком

ничьём поле — птицей в небе днём —

пишет: одинокий одинаков

пред моим или твоим огнём

тварному нетварное на это

птицу ветром чуть сдвигает; та

злится пулей, и прореха света

между туч безвидна и пуста

* * *

ты жалок

ветер

ты жалок

вепрь

но вы

пьяница и червяк

короли

земли

вы живы — это

отдельное торжество

и острые листья ивы

шумят друг другом

ты весел

рай

ты весишь как

линия и точка

но вы

цветок и поэт —

вы кло́нитесь

вы весомы

вы смо́трите на муравейник — это

последние слова песни

и листья берёзы на просвет —

как теодицея, эй

* * *

Кажется, что темная природа

Охладела к внутренней ночной

Белизне в древесном соке, к ровной

Сырости осенней земляной.

Перекрестьем и разбросом — лапы;

Маятник мелькающих стволов —

А погоня выдохлась, и слабым

Волком смотрит изо всех углов

* * *

в комнате до нас

жили прежние мы

совершенно те же мы, той же

пустотою полны

— окружены: холодной, светлой

хмурой или поскальзывающейся — дневной

но вчера не было ветра,

а сейчас он прозрел, поднял хлебный пакет выше дома, дёрнул окно

ясно же, что не жалобный этот стеклянный зуд,

а упавшая на пол пустая тетрадка — нет, не зовет грозу,

а сама — страшный, нет, смешной — шорох времени, замершая, не зная, куда лечь, страница, любовь, тоска,

полная уже́ ясность, навык не отвлекаясь смотреть: катятся облака

* * *

старые поэты

в старых куртках

пачка

сигарет в руке у бородача

и остальные — седые бородачи

мелкий предновогодний

дождик

асфальт в своём мудром

золоте

а перед этим

мы молодые выпивали

как я сказал, «за новое в новом году»

и говорили на ходу

в центре Москвы — олени из лампочек

длинный тоннель из переливающихся гирлянд

песенка на английском — девичий голос

дразнил кого-то, кто не противен, не зол, не слеп

а мы несли в плоских сумках, в руках, в карманах

многостраничный лаваш,

переизданную книгу хлеба «хлеб»

* * *

в старом дыме жили и росли

тихо родители жгли себя —

светло ровно

нужен новый дым

а мы не горим

* * *

у ночного костра

кажется, что огонь

течёт в ветках всех вокруг ёлок,

и сердца́ наши гонят по

жилам рыжий огонь,

алый перелив; когда Страшный суд

восстановит всё из золы,

пыли и песка,

выяснится: на летних кострах сгорели

слепота, жадность чувств, тоска

вот — глядит зябким утром в небо

чёрное пятно выжженной земли,

от которого все ушли

* * *

просто ли в тишине

дождик чернее ды-

шать начинает нет

ни беды ни беды

те беда и беда

по своим по полям

ходят — или вода

ходит по тополям

как высокие пни

с золотою корой

ночью дышат они

над водою сырой

просто ли тишина?

в мокрых ли головах? —

полная как луна

круглая как трава

* * *

свет приходит и делает камень из темноты

камень с искрами

из куска шумной немоты

реку с блёстками

из длины тихой чистоты

тебя: ты

свет приходит и строит: пакля, бревно

круг бревна, трещины, пазы

в трещинах — последняя темнота но́чи

точат-точат её жуки, и как молнии средь грозы

каждый их извилистый ход

дождь идёт

свет болит и поёт собой

там где рельсы-дуги

проникают одна в другую и гравий-скрип

или рыба ударит хвостом

круг растёт на круге

и летит во все стороны стая рыб

свет поёт о простом:

что я не умею

быть любить говорить думать но

ближе к вечеру он готов

обвести края́

меня: я

* * *

а это ты

а это остаточный тополиный

пух —

показалось, что мелкий снег

это скоро ливень

это чужая правота

как красивые ру́жья

а это я

и это не нужно

а в промокшей земле тихо тянутся корни

как старческие руки под успокоительным

как си бемоль на третьей струне;

бурлаки дня тянут лодку дня;

солнечные девчонки щурятся в ней

и плывёт над ней

шар чудовищного, ликующего огня

* * *

я иду по следам впечатлений отца

небо серое отражено

в длинном озере то есть понять до конца

никому ничего не дано

но в искусстве стараешься быть чуть грубей

чем внутри сердца и головы

так мельчайший ярится всегда воробей

вырвать крошку у целой москвы

и вечерней воды дождевой на листве

круглой острой густой как стена

меркнет иглами золото ходит в траве

тишина тишина тишина

* * *

на ветру лодки качаются на воде

на воров

на войну

дождик льёт в старину

вспыхивает водяным светом

мокрый картон

и по слабым

цветам

дождик — в будущем, там

а ты — узел на этой временно́й нитке

или тёмная капля

в углу гла́за мира-пса

кто сотрёт тебя и обнимет его башку молча?

летят небеса

думал так не бывает а ветер рваный

обгоняющий самого себя свистит бьёт

недоклёпанной жестью по сварной раме

и — солнце бьёт в глаза,

как в нос и в глаза бьёт йод

поезду веришь?

голому зонту веришь?

перочинному ножу в следах синего грифеля

— чёрный грифель скажет: где гулял?

и сломается в глубине уже́ очень короткого карандаша

стаям веришь?

ван Гогу веришь?

фиолетово-розовый

закат, городские ёлки

на плохую твою жизнь смотрит

пустая лавка

долгое волокно

оплывающее спил сучка́

шариковая ручка

перевернулась, течёт в кармане: «я море»

* * *

вряд ли, но:

в нас проглядывают старики,

то есть внутренне тёмные времена,

то есть внутренний рост — но вширь:

чёрные леса и их вспыхивающие петли-ре́ки,

и дверные петли домов-стариков поют:

вряд ли, но:

корневища поваленных бурей ёлок —

наши давешние намеренья — вдруг видны;

капли копятся на ежах солнечных иголок;

серая паутина в пыли вины заново бела:

вряд ли, но:

если вдруг заплакать,

это будет как на коре вырезано сердце,

в нём торчит стрела и кипит смола

* * *

наземному транспорту нужен поэт

всему нужен свой поэт

троллейбусная тишина плывёт

и нужно молча прощаться

с печальной скрипачкой, с нестарым злым стариком —

кто́ может быть родней тех, с кем не знаком?

такие ли́ца бывают когда не поймёшь: душа болит или спина

выходишь а там луна

* * *

о печали знают все

что она не продаётся

состоит из искр в росе

в сердце запертая бьётся

и оно давным-давно

как немытая посуда

или звон над тишиной

на границе с самым чудом