Руслан Гетманчук
Зайчик
Большинство людей всю жизнь проводят в ожидании Санта Клауса или кого-либо из членов его семьи.
Эрик Берн
Я — игрушечный зайчик, зеленый от злобы
Исполняющий пого
При скопленьи народа
Новогодний пророк в эпицентре сугроба
Ждущий нового бога
Типа нового god’а
Ровно в полночь откроют вино и ворота
И два пьяных завхоза
Подерутся, вползая
Я — пластмассовый зайчик, все ждущий кого-то
То ли деда Мороза
То ли деда Мазая
Пусть он срочно в своем голубом вертолете
Привезет ниоткуда
Эскимо для наркоза
Чтобы я мог застыть в несвободном полете
В ожидании чуда
Типа деда Мороза
Кроветворение
В международный праздник Наурыз
Найди меня стоящим не у роз
Не среди искр, фонтанчиков и брызг
Среди фантомчиков и розг
Сыграй мне полонез, а может блюз
Используй рот, язык и шаңқобыз
Мы любим падать вверх — теперь, боюсь
Любить придется падать вниз
Случится рецидив, как в прошлый раз
Полночных излияний энурез
И кроветворный зуд, как псориаз
Озноб, склероз, гемопоэз
Мы встретимся — қазақ және орыс
Чтобы друг друга довести до слез
Татарин написал бы так: «Наврыз»
А психиатр бы так: «Невроз»
О тебе
все мои мысли — о тебе
первая — о тебе
вторая — насчет тебя
третья так или иначе
связана с тобой
все мои мысли — не мои
первая — точно не моя
вторая — взята у Спинозы
авторство третьей вообще
нет смысла выяснять
все мои мысли — не мысли
первая — скорее аффект
вторая — образ
по поводу третьей я честно говоря
затрудняюсь
О себе
сказать ли о себе, что я лежу?
скажу
сказать ли о себе, что ночь темна?
скажу
сказать ли о себе? что я скажу?
сказавши о себе, что я скажу?
кому о ком зачем скажу?
кто здесь «темна» и кто — «лежу»?
они темны, а мы лежим?
дело действительно обстоит так-то и так-то?
ерунда какая-то
Объявление
АО «Алматы Осень» требуются:
1. Ночные уборщики листьев
Требования: умение ориентироваться в истории литературы
знание наизусть не менее ста стихотворных текстов
навыки мелодекламации
2. Фонари
Требования: бесстрашие
независимость от внешних источников энергии
опыт одиночной работы
3. Умирающие
Требования: никаких
Кардинальные изменения
решив кардинально изменить свою жизнь, я занялся спортом, сел на диету и продолжил беспробудное пьянство бодрым и здоровым
решив кардинально изменить свою жизнь, я развелся с женой, ушел с работы и продолжил беспробудное пьянство холостым и безработным
решив кардинально изменить свою жизнь, я выучился играть на скрипке, поселился в деревне и продолжил беспробудное пьянство в обществе сельских любителей музыки
решив кардинально изменить свою жизнь, я эмигрировал в Антарктиду и продолжил беспробудное пьянство в районе Южного полюса
решив кардинально изменить свою жизнь, я сменил пол и продолжила беспробудное пьянство в женском роде
решив кардинально изменить свою жизнь, я бросила пить, курить, есть, спать, думать, разговаривать, ходить, сидеть, воспринимать цвета и звуки и продолжила беспробудное пьянство в состоянии анабиоза
решив кардинально изменить свою жизнь, я достигла состояния сатори и продолжила беспробудное пьянство в нескольких дюймах над землей
решив кардинально изменить свою жизнь, «я» в конце концов покинуло этот мир и продолжило беспробудное пьянство в иных сферах
* * *
Когда мы пишем всякие стишки…
— Это совершенно нормально!
Когда кто-то в другом городе тоже пишет стишки…
— Это совершенно нормально!
Да, но когда все — родственники, знакомые, соседи —
Все поголовно пишут стишки! Это как, по-вашему?
— По мне, так совершенно нормально!
Когда в городе нет ни одного философа…
— Это даже хорошо!
Когда в городе ровно 666 философов…
— Это даже хорошо!
Да, но когда центр города заполнен ревущим океаном людей
(и все они — философы)! Это как, по-вашему?
— По мне, так очень даже хорошо!
Допустим, мы с вами люди с высокими запросами…
— А вот с этим можно работать!
Допустим, в нашем квартале живут только люди с высокими запросами…
— И с этим можно работать!
Да, но что если и на Тастаке, и в Малой станице, и за Бурундаем
Сплошь живут люди с высокими запросами! Это как, по-вашему?
— По мне, так с этим вполне можно работать!
* * *
Ребенок ставит ногу не туда
Родители кричат, мол, не туда!
На крики собирается народ
К ребенку все бегут со всех сторон
Но в спешке ставят ноги не туда
И тотчас рушится привычный мир:
Все падают, проламывая лед
И тонут. Опускаются на дно
Лежат там медленно, потом встают
Приходят в себя
И вроде бы снова начинают обживаться
Потихоньку строят дома, женятся
Заводят детей
И вот уже глядишь:
Ребенок ставит ногу не туда
За ним другие тоже не туда
Не только ноги, но и руки не туда
И сразу же все наперекосяк:
Часы идут куда-то не туда
И журавли весною не туда
И поезд едет тоже не туда
И в пункте назначения не то
Не те таксисты и не та вода
И мысли устремились не туда
И взгляды устремились не туда
Мир покатился шаром не туда
Хоть было сказано: идти след в след
По сторонам не глядя, а след в след
Но эти дети вертят головой
Все время норовят по сторонам
И ставят свои ноги не туда
Все время ставят ноги не туда
Новые дороги
Забудем о прошлом и устремимся в еще более далекое прошлое
Сбросим старую кожу, чтобы остаться в еще более старой
Откажемся от всего поверхностного в пользу еще более поверхностного
Но не забудем и про модернизацию
Построим новые дороги чтобы по ним туда-сюда туда-сюда
Построим много хороших новых дорог чтобы быстрее по ним
Туда-сюда туда-сюда туда-сюда
Туда-сюда туда-сюда туда-сюда
Чтобы ездить по ним друг к другу
Чтобы ездить по ним по кругу
Чтобы чаще встречаться друг с другом
Чтобы больше общаться друг с другом
Встречаться друг с другом и заниматься любовью друг с другом
Заниматься любовью на новых железных дорогах
Железной любовью на новых железных верблюдах
Делать любовь чтоб не вылететь с этого круга
Чтобы были такие кто ездит и строит дороги
Кто ищет куда бы поехать построить дорогу
Приехать заняться любовью построить дорогу
Разве не в этом была цель?
Строить дороги чтоб ездить и строить дороги
Важно строить дороги чтоб впоследствии строить дороги
Строить дороги чтобы строить до рогич
Тобыс троить до рогич тобыс троить до рогич
Тобыс троить до, рогич тобыс, рогич тобыс троить до
Рогич тобыс — рогич тобыс — рогич тобыс
Троить до
Рогич тобыс троить до
Тобыс рогич троить до
Рогич тобыс
Тобыс рогич
Тобыс тобыс рогич до
(т.е., там видно будет)
Из цикла «Азиатские иконоклазмы»
Утес
Молодежь пригрелась золотая
На груди Народа-великана
Утром в Амстердам умчалась, пьяная,
В strip-or-dare весело играя
Но осталась некая долговая расписка в кармане
Старого Народа. Одиноко
Он стоит, задумался глубоко:
Как вернуть блядей назад, в пустыню?
* * *
Вчерашний день, часу в шестом,
Зашёл я на Сенную;
Там били женщину кнутом,
Таджиков били кусками арматуры
А гей-активистов пинали и запихивали в автозаки
И музе я сказал: «Пошли поглядим!
Ну пошли, чего убегаешь-то?»
Просто позвоночник
Я сразу смазал карту Алматинской области
Плеснувши себе где-то с полстакана
Я уканал на блюде плова
Вниз по Или до центра океана
Лёжа на чешуе сушеной рыбы
Прочел я всего Салмана Рушди
А вы не могли бы сыграть со мной в двадцать одно
Прямо здесь среди водопроводных труб?
Гамлет
Гул затих: я вышла на подмостки
«Какая тишина!» — думаю, продвигаясь к авансцене
«Где чертовы зрители?!» — спрашиваю себя, падая в оркестровую яму
Мария Вильковиская
Постновогодняя молитва
и веночек омелы как кольцо отчуждения
во что они превратили все это!
как убрать из сознанья этих мифических «их»
всюду ОНИ
это в корне неверно
даю тебе слово Мария на будущий год
не участвовать в этом безумье
оливье гуси клоуны клоны клонов
пугачева назарбаев путин и весь остальной набор упырей в телевизоре родителей (потом еще киборги-теннисисты)
храни меня от всего этого Мария
увези меня Мария вернись ко мне не дай унынью овладеть целиком
следуй от них за мною Мария и не забудь обещанье
гаси раздраженье дави банальность губи сантименты руби с плеча
правду кишка не тонка а толста
кто там за левым плечом куда шеей не двинуть
давай разглядим этого демона
заплатим за все и отступим
кетонал и бурбон
вот обед и обет
степеней несколько но ступеней без счета
P.S. У меня был один знакомый тенор в оперном театре, который приютил у себя в трехкомнатной квартире родственников из Грозного - во время первой чеченской войны. И он рассказывал, как дети на новый год все попрятались в шкафах, в полночь, от фейерверков. Это было давно, и тенора уж нет, но до сих пор, в декабре, я вспоминаю эту историю, когда все это начинается, и хочется рвануть к шкафу.
Девальвация
плановый плавный перегон
техники к подъездам города
обворованных граждан
плановый плавный вброс
видео на фэйсбук
с двух ракурсов на одном из
которых сначала бронированные автомобили
с пушками на крыше (эдакие хаммеры)
далее — посередине — огромные грузовики крытые брезентом
и под конец БТРы
на другом всё в обратную сторону — от БТРов к химерам
не балуйте люди и обменники не балуйте
неугодных за-кроем за-баним за-блокируем все за на за
рбаева проголосуем в канун
семнадцатого года а там скоро и подгребет новая
техническая культурная исламская революция экспо
и китайский сосед непосредственно в ухо сложит трубочку своих губ
протрубит ссудный день и вгрызется своими передними
лошадиными с правильным прикусом
крепкими зубами дареного троянского коня
давай открывай ворота
неизведанных незаселенных территорий девятая часть мира
* * *
пурга крепчает пред Наврузом
флэшмобы аналитика санкции голубоглазые прокурорши
невозможность сосредоточиться…
мать говорит не жила при фашистах
и брата твоего заживо не закапывали бандеровцы
и на дверях дома во Львове никто не писал «Чемодан. Вокзал. Геть отсюда!»
да не еврейский я мальчик в Освенциме даже в прошлой надеюсь и в будущей нет не помню
заложник совка без роду-племени не отыскать не укорениться вчуже и всуе
узловатые корни пускает в небо цикорий голубенький на заброшенной стройке века
арыки
забаррикадированы камнями песком бутылками без зажигательной смеси
а поверх барьеров льется голос свободы
из далекого прошлого когда иллюзии еще не были развеяны
радиоактивным пеплом по телу мира
* * *
Кончита всплывает периодически
и запутывается волосами в ленте социальных тенет
кошка-человек спит зарывшись в подушку вытянув лапку за ушко
в позе Гойевских Мах
размах войны
ее жовтоблакитний взмах
лозунгов флагов запал и запах
распускающихся лип
залип
перед монитором неразличимый неопределенный некто
и вектор
тревоги постоянно расширяется
внутренний эхолот
описывает круги во внешнем медиапространстве вылавливая из эфира
то ненависть толп
то масс позитив
затих
гул
пусты
подмостки
в изоляции на прицеле телекамеры жестко
диктатор диктует декларацию о защите прав мертвых душ своих граждан
ему внимательно внимает приписанный электорат несусветной империи
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
миру мир что изменчив и быстр
а мы постарели
особенно по утрам в постели
остро ощущается тщетность
но к вечеру отпускает или усиливается
в зависимости от градуса внешней и внутренней сред
язык то развязывается
то полностью растворяется в маринаде сомнений
где брать слова?
а также символы микроскопы окуляры и прочую бронетехнику
для прояснения обстоятельств происходящего?
Ануар Дуйсенбинов
мәңгілік жел
пару месяцев назад меня назвали позором великого казахского народа
просто так на улице завидев мои волосы (к слову сказать шикарные)
и еще я возможно ломался манерничал и был счастлив
разговаривал с кем-то по телефону
произносил андрей я тоже тебя люблю
невозможно всего запомнить
жизнь подарила мне много любимых людей
или просто перелюбила меня передозировала
вот и хожу ни о чем не думая
не оглядываясь
оторванный от земли экзальтированно парю
левитирую уютным куском мирового тюленя
я не то чтобы оскорбился, скорее наоборот, вдруг подумал
о как хотел бы я быть позором великого казахского народа
как хотел бы я ощущать ничтожность свою и стыд
о как хотел бы чтобы величие это было рассеянным светом вечерним
чтобы жил я позорной частичкой великого свободного общества
где не то чтоб произнести эту фразу
подумать бы не смогли
физически не умели
способны не были
чтоб сбоило в системе от намека малейшего на такую мысль
но я не живу никакой частичкой а просто иду по городу
по светлой и ветреной столице моей
и думаю что только этот ветер пребудет вечно
и после нас и после внуков наших детей
и после городов здравого смысла любви и даже после поэзии
став единственно возможной поэзией
вечной поэзией
я иду мимо почти вертикальных пандусов
под бесконечно красивым небом
которым можно любоваться часами
но большинство ходит на левый берег и смотрит на стекло
я надеваю солнцезащитные очки и иду
я не убираю их с лица даже в пасмурную погоду
а иногда и ночью
не в приступе чистого позерства
а потому что не хочу никого смущать взглядом
ведь когда я смотрю я вижу
но никто не любит делиться секретами
тем более страхами
и уж точно в их планы не входило показывать свои увечья
может поэтому в ответ они предпочитают агрессию
или побег но чаще агрессию
потому что не могут отпустить меня с такой информацией
а я не знаю зачем или важнее за что
меня наделили такою силой
в чем ее назначение и есть ли оно
я иду по городу и она шагает в такт
заглядывает в души
потом сплетничает
говорит со мной
может они ее тоже чуют
может быть даже боятся ее
затем стыдятся своего страха и злятся
затем понимают что виновен я
о прошу пусть я буду позором великого казахского народа
я все отдам что есть у меня а чего нет найду
только сделайте меня позором великого казахского народа
к тебе обращаюсь бедный мой
измученный запутавшийся казах
к тебе искалеченный мой
качающий свои комплексы из земли
о привет говорю я тебе
я тебе говорю привет
шапырашты мой
жалайыр каңлы
мой найман
мой арғын қыпшақ
мой керей қоңырат уақ
жетіру байұлы ноғай
я тебя приветствую и люблю
о давайте мы все постараемся
объединим усилия устремления и мечты
я уверен что вместе у нас получится
поехали?
three
два
бір
я не знаю идеи лучшей для воплощения
чем идея сделать меня позором
великого
казахского
народа
интуитивный словарь
как будто звук — дыбыс рождается без нас. врывается, перекипает, стынет
и отпускает, прострелив навылет жужжащими стрекозами слов жаз
(что жаз — пиши, что лето — жаз) и джаз
меня на улице оглядывают — кімсің? четверка я. четверочка по Кинси
не понял? что ж, не здесь, гуглден ізде. сегодня знание практически везде
иль имитация, лишь ғаламтор обмана, покрывшая большую часть аспана —
небес, с них начиная вниз и все до самой жер — земли
и даже кабели под нею погребли
как будто речь, что — тіл, что — тыл, опора, начало всех начал, негіз — основа
во мне отсутствовала долго и теперь выталкивает изнутри за словом слово —
сөздің артынан сөз; ойдың артынан ой — за мыслью мысль
достоинство питаемо корнями — тамырдан нәрленеді ар-намыс
как будто ночь и дым не связаны, но ночь
есть түн, а дым — түтін, и звуку
я доверяю больше, звук первичен
жастық — подушка, молодость; сон — түс; қолыңды бер тезірек —
скорей подай мне руку; асхана — кухня, кухня это kitchen
(за триединство языков платить оказалось нечем)
поэтому вернемся к билингвизму, к неравноправным сторонам одной медали
похоже, что медаль эта в пространстве подобна пестрому коническому слою
и плоскость, грубо возведенная наверх, в диаметре поменьше основанья
но так какие ж были основанья ту плоскость воздвигать наверх, не скрою
меня волнует очень — өте уайымдатады. не те ли самые то сотворили гады
что путают патриотизм с кумыс-патриотизмом? не той ли самой ждут они награды
что ждет носителей намерений благих?
но, впрочем, я отвлекся, это грязь. там и политика, и холод, и Евклид
а все это, известно, не про нас. и, к слову, грязь в контексте нравственности — нас
а слово пес в любом контексте — ит. вдохнем поглубже, дыхание — тыныс
мы шли за звуком, звук это дыбыс
жужжат, жужжат случайные слова, сирень цветет и высится трава!
ызың-ызың кездейсоқ сөз шуы, бөртегүл гүлдеуі, шөптің көтерілуі!
пиши, пиши, жаз, жаз и чувствуй джаз, встречая лето, лето это жаз!
жаз, жаз, пиши, пиши, играй — ойна, сезін — почувствуй, джаз такой же джаз
джаз, джаз, почувствуй, жаз есть джаз, сезін, играй, жаз — лето, лето это джаз!
Жанар Секербаева
на все пуговицы
сестра пишет краткое «hi»
и своё любимое «что нового»
будто бы я спичрайтер
президента свободной республики
снимаю фильмы или скрываю налоги
вокруг люди, жаждущие любовного настроения
кондуктор, путающий зёленый базар с зёленым бассейном
холодная каша и мои долги —
накопленное терпение знакомых и друзей
нет ничего нового
папа звонит с таким же кратким «как дела»
как карты ложатся слова
«хорошо» на «хорошо»
запах осени щекочет ноздри
дождей не дождаться
но воде приятны ожидание и ритуалы
на которые мы больше не способны
можно надеть пальто
и застегнуть на все пуговицы душу
чтобы избежать удушья от близости и стать чуть неприметнее
всё поправимо
я в предпоследнем вагоне
чувствую, как, словно змея, изгибается поезд
спешит обречённо вперёд
нас проглотили
забыв задушить за билеты в плацкарт
не пропадать же бумаге
узники дремлют, мирно сопят
будто бы коротать ночи в утробе
завещано их праотцами
лишь мне нет покоя
пусть остаётся как есть
вагоны на станциях так одиноки
что кажутся прежде степи
на которой отныне бутыль и столбы
провода, одинокие домики
с типичным плакатом «Цвети, Казахстан!»
здесь смотрят только «Хабар»
но и это не страшно
время прощаться
и вспоминать, как жить в пустоте
всё поправимо и даже смерть
лишь забег
на второй круг или десятый —
сколько хватит сил
возьми меня за руку
и отпусти
я ускользаю
пожалуйста
вы получаете «попробуйте снова пожалуйста»
не от продавца магазина где закончился хлеб
и вот ты идешь проверить где заканчивается горизонт
или слушаешь один и тот же трек на 4:16
ни одно ни второе не приносит творения мира
ах и добавленной стоимости тоже
утро расставляет всё по местам встречая тебя в постели
обязательно лохматой и злой
ты и так умираешь засыпая зачем тебе что-то ещё
навсегда
сирена скорой, которую я всегда путаю с пожарной
вдруг напомнила об остановленном времени
надеюсь, у тебя всё хорошо
baby, come back to me — обречённый голос на 2:22 поёт для меня
падает снег на пропитанный солью асфальт
весна ли, зима?
более 2000 дней в сердце длится
та самая секунда
я осталась там навсегда
Алексей Швабауэр
* * *
Идет
по обозначенной с этого года
как магистраль
полосе:
«Велосипедистам не двигаться»,
«Повозкам сохранять спокойствие»,
«Лыжникам — замереть», —
Саша
с хлебобараночным изделием в руках —
не проявляющая никакого интереса
к дорожным знакам
селянка.
Щенки вылетают из-под ее ног.
Парашютисты выбрасываются над ее головой
из перевозящих повозки с паром
и прошлогодние парашюты
цеппелинов
с фантазиями вертолетов.
«Я только рука спящего,
застрявшая между
кроватью и будильником», —
думает Саша
и объясняет, каким образом
ей удается подумать об этом
и не проснуться
вовремя.
Велосипедисты тренькают.
Лошади в повозках ржут.
Лыжники подают ей знаки.
Саше неприятны намеки —
на что они, в конце концов, намекают?
Но она не сбивается.
It is important to keep moving anyway.
И еще —
из последнего, что попадается ей на пути, —
разве что вон того щенка
белого
с цветным ушком
можно
забрать с собой
в закат.
* * *
А вдруг это та самая вода,
которую я слушаю всегда,
оказываясь под одним одеялом
с морским ежом
на дне моря.
Над нами
вымышленные
существа,
и я бы помнил
о степени своего
родства,
но еж говорит:
«забей
на проявление любви
к тварям
водных зыбей
и на все остальное.
Лучше оцени, как
в пожар прибоя
вплывает морская змея,
ей можно туда,
а тебе нельзя
и мне — нельзя.
Мы бессильны
что-либо предпринять
и, следовательно, — живы.
А она глупа и лжива
и поэтому — почти мертва.
Ведь даже отсюда видно,
что там не пожар,
а отсвечивает
плавниками плотва,
угодившая в невод
того еще рыбака
для наживы…»
* * *
Море лежит во тьме,
и путь к облакам долог.
Мы оба валетом на мокрой корме,
и молнии бьют из затвора
облака грозового.
[Виньетирование при полностью открытой диафрагме
позволяет богу
насладиться
спадом освещенности от центра к краям
изображения, напечатанного на матовой бумаге,
чтобы ужас на максимально зашумленных
рисинках лиц
было в дальнейшем удобно
домысливать
рассматривающему
фамильные фолианты.]
Что-то растет в моей спине,
двигается за ворот,
когда не внутри бы, а вовне, —
я был бы слепящий овод,
а так только всполохами в тишине
спинной мой хребет распорот.
[В цифровых фотоаппаратах с электронным видоискателем
прыгающая диафрагма
не влияет на освещенность,
но важно соблюдать различные параметры выдержки
при постоянно меняющих точки дислокаций молниях,
например,
контровой свет от молнии не очень удобен,
хотя и приводит к удобству визионирования
запечатлеваемого субъекта.]
* * *
с нотой одной, звучащей
внутри меня снова и снова
я не перестаю смеяться,
стоя на одной ноге
ко мне приводили туристов
ищущих смысла жизни,
я им ничего не ответил
и они вернулись обратно
с мыслями экскурсовода,
принятыми за собственные
потом на их месте возникли
фокусники-шарлатаны
надели на меня контейнер,
наполнили контейнер водою
и стали показывать за деньги
слушающего не одну с ними ноту,
вдыхающего не один с ними воздух,
стоящего на одной ноге
а на правой или на левой —
ног я уже не чувствовал
возможно они теперь корни
возможно они теперь ветер
слухом земли стали ноги
и устремлялись в небо
и в небе во все претворялись,
пока не смолкала нота
внутри меня все это время
звучащая снова и снова
42 
