1.
Холм посреди чистого поля
в километре от границы.
40 лет назад на его макушке
был наблюдательный пост,
будка из бетонных блоков.
Когда сирийцы начали наступление,
холм окружили десятки танков
и били прямой наводкой по будке.
Те, кто в ней оказался,
задержали наступление на сутки.
За это время резервисты успели
добраться до Голан и и погнали
сирийские танки
обратно на север.
В детстве я
с большим воодушевлением пел песню:
«Шумела в поле злая осень,
На землю падала листва.
Их было только двадцать восемь,
а за спиной была Москва.
На них чудовища стальные
ползли стреляя на ходу ---»
Позже часто снилось:
зима сорок первого года,
снежное поле, перелесок,
ледяной окопчик у шоссе,
за деревней на косогоре
усиливается гул: идут
танки.
Сон в руку.
Не то что есть выбор.
Только размен своей жизни
один к одному
с любой другой.
2.
Души городов
переселяются из одной
эпохи в другую.
Или в другие города
того же народа —
если город был убит
нашествием
чужого мира.
Душа может и просто
бросить транзитное тело,
выбрав место,
более подходящее
для ее реализации.
Вот ее взлетная площадка,
вскрытая археологами
и снова заросшая
горными цветами.
Части базальтового тела.
Глазницы погребальных пещер.
Горло источника.
Ребра улиц.
Сердце Дома Собраний.
И
ущелье,
втекающее
в сизое море Киннерета, —
как глубокий след
незримого летательного аппарата,
отраженный в сетчатке
Земли Башан.
3.
Чистота и ясность, как
в музее. Или — на минном поле.
Поля дольменов.
Перманентное повторение
знака П —
преисторическая память
неизвестно о чем.
Все, что было потом,
распалось, рассеялось. А этот
перформанс
мегалитических призраков:
карточные домики
из каменных блоков —
пережил, переживает и,
похоже, переживет
преходящих потомков.
В центре
брошенное святилище:
концентрические волны камней,
расходящиеся
от небольшой комнаты —
очага сгущенной пустоты
на месте сакрального сияния.
Но остался солнечный диск,
всплывающий между
двумя потухшими вулканами
на границе с нынешней Сирией.
39 
