То на то

* * *

бывают варианты и вернее

варианты поспокойнее, по крайней мере

в сторону наносное и прочее, включая остальное

без лишних волос и бижутерии

без длинных ногтей и галантереи

тебя отольют в горьком шоколаде

(девяносто девять процентов какао)

загорелая поджарая чернорабочая

ты будешь бояться только тепла

солнечных слишком прямых лучей

пыль будет садиться без страха тебе на плечи

в витрине кондитерского магазина

поседевшая от пыли, в кокетливых пыльных погонах

застыла, пытаясь определить

где запрятан датчик движения

включающий слепящий свет

* * *

замурлыканный до бесчувствия, до онемения мочек

полярный оракул встанет сегодня не с той ноги

комочек шпаргалки сплюнет и шредеру скормит

шнуруя ботинок ляжет на холод бетона, приладит

рупор ко рту, репетируя про себя: «волосы отпустить»

«выторговать каникулы», «выпустить им чернила»

чернила теряют цвет от его науськиваний. сегодня

и их постоянство не вечно. рупор заткнут шпаргалкой.

объясняться придется на пальцах, будет гудеть

вместо вас вывихнутый на прошлой войне мизинец.

беспорядочно маша позолочёнными ручками

вслед поездам предзнаменований на тупиковой ветке,

бросит прохожий сквозь зубы сакраментальный прощай.

и снова надавай обещаний и сам поверь им.

* * *

вот такая история из того времени, когда я еще воровал

промышлял в пригородных районах, выставлял частные дома

раз забрался к какой-то семейной паре, они уже спали

я шел через спальню, они там в огромной кровати, он — уставив лицо

в потолок, она — разметавшись, в ночнушке, и оба

разговаривали во сне, я на цыпочках встал у стены, он сказал:

«я не верю тебе, твои слова на два дня, потом они снова

станут картонкой, ложью…» — и свистнул носом. она помолчала,

вздохнула: «нитяные… вот здесь и вот здесь… в нашей ложе сидят…»

«ничего, — он как будто ответил, и глухо: — она уже тоже пришла»,

а она засмеялась, серьезно, смеялась — недолго, но часто, заливисто

«не трогай, — голос дрогнул, — не смей». он прихрюкнул, и я уже

собрался двинуться дальше, когда он отчетливо произнес: «стёкла,

стёкла вмерзли в лед, осколки, спрячь… меня спрячь, не могу…

убиваешь…», а она говорила в то же время: «нет курка, нет у нас их,

обратитесь к коллекционерам…» и на последнем слове она, казалось,

совершенно изнемогла. я вынес из этой истории горсть серебряных

украшений и портсигаров. я знал тогда, что за всеми картинами — сейфы,

под всеми обоями — зеркала. вот так-то, мои дорогие, так-то вот, мои

уважаемые господа.

* * *

по жизни программист

в душе — жонглер

сбежавший

из цирка

назад к природе, в джунгли

к корням приникший

влажным

из заднего кармана джинсов

вдруг театральный

достает бинокль

в чехле

из кожи коричневатой

чехол отброшен

он приникает к окулярам

оправленным

в пластмассу слоновой кости

забыв при этом

куда-нибудь бинокля взгляд

направить

куда-нибудь

ведь он и так направлен

и близко-близко к носу видит

исток всего

цветную закулису

кому случалось

бежать вот так

служанкой молодой

чтобы прикрыть глаза

от солнца бьющего на бреющем полете

тот знает каково

увиливать со сломанным зонтом

от льющейся с расхлябанных небес

прям на тебя, на темя

благодати

тот знает и не спит

в своей тюрьме

построенной в кредит

* * *

порезался об акулий плавник — невидные

дюралевые под разными, порою

немыслимыми углами, отовсюду

торчат плавники — засилье

дизайна? украшательство? — нет

иначе в запале дойдете до: сколько

места пропадает впустую на крышах

трамваев. но раз ими сделаны

прорези для голоса, значит, они

нужны и они куда функциональнее, чем

дизайн. это плавники. а голос? прорези

в глухонемом каракуле прикрой

чужой рукой, канцелярские скрепки

в ладошке. рассмотрим же артикулярный

аппарат жерл вулкана, упрощенный

вариант сгодится окрикнуть нестройной

в исполнении сернистых вурдалаков

ораторией разбежавшихся по склонам

кроликов. неровное, отчасти, как водится

волнистое пространство, несклоняемое

плато, серой и не пахнет, тычется

в руку мокрое пасторальное мурло

полкана. все-таки проковырять

окуляры для голоса — лишь способ

добраться до наивных пифий. с нахальством

они, не двигаясь, как фуникулер, карабкаются

по склонам страшно духовного

вулкана. который мы давеча

отменили (см. выше). ковыляешь

теперь от него, организуешь

на смежных вершинах себе

каникулы. то, что ты где-то

там намаракал из своих капиллярных

ручек, — это всё, что, кусая

губы, оракул тебе наплакал