* * *
мы копали с отцом картошку,
мы вонзали лопаты, как в ближнем бою
и глыбы были —
шмат черного сала,
извлеченные на поверхность
они становились биологией —
разбегались в разные стороны
жуки землеройки
и прочая божья тварь.
я держал куст,
собрав стебли в пучок, отец копал —
и картошка появлялась из-под земли замедленным взрывом
и клубни висели на корнях,
как яблоки на древе познания.
твердость и молчаливость земли
постепенно нас заполняла,
капал пот мы копали,
из земли извлекая живое и неживое.
над нами летали самолеты
(рядом аэропорт союзного значения,
самолеты взлетали и шли на посадку
через наш огород),
у отца синяя лётная гимнастерка —
летчик, всю жизнь прокопавшийся в земле:
в будни — в шахте,
в выходные — картошка.
и как это все бестолково —
бестолковый трудяга,
если так позволительно
говорить об отце
* * *
не успели покрыть крышу детского садика
а теперь зарядили дожди
строители пытаются растопить смолу раскатать рубероид
но дождь усиливается им приходится спуститься под крышу
нужно было вкалывать и по воскресеньям ворчит прораб
сам ты вкалывай по воскресеньям огрызаются рабочие
ну и мокните
и рабочие мокнут — до трусов до последней нитки
души их истончаются
становятся тоньше вощеной бумаги
их дети сидят в нетопленых квартирах и начинают болеть
у деток начинается жар:
папа папа разве ты не читал Достоевского
там где о слезинке ребенка и царстве Божьем
что же ты папка крышу-то вовремя не покрыл
жёны от них уходят
не в силах смириться с потоками воды
вечным дождем
рабочие не успевшие покрыть крышу
остаются одни
чередой происходят катастрофы и природные катаклизмы
мир стремительно катится к концу
кройте крышу кройте крышу
раздаются призывы
разогревайте смолу раскатывайте рубероид насыпайте утеплитель
поздно поздно
глобальное обледенение
рубероид стал ломким как древний папирус
огонь развести невозможно
смола примерзла к земле
вот уже виден огненный шар
шар приближается
вот он
вот он
к вопросу о литературной ситуации в провинциальном городе: донецк, украина
…для своего времени мы стали классиками
для своего города мы стали классиками
мы сидим в кафешке на Крытом
споря об Уэльбеке глазами шаря под
юбками первокурсниц
эта громкая музыка нас достала
время от времени встаем идем в туалет
по пути сталкиваясь с одной из студенток
и прикосновение руки или груди
бросает нас в дрожь
возвращаясь за столик мы хороним уэльбека
и переходим к укрсучлиту попутно задаваясь вопросом
что там пишут поэты в России
сами-то мы давно ничего
а те книжки что написали
уже нигде не достать
но мы — классика
мы соответствуем этому кафе
столам с липкой клеенкой
туалету с неисправным бачком
писюхам за соседним столом
с любопытством и удивлением
прислушивающимся к нашим спорам
— вот крейзи!
дешевому пиву и чипсам
тусклому свету сквозь пыльные окна
отсутствию горячей воды и новых журналов
всему этому мы еще как соответствуем!
онанисты и импотенты —
мы все-таки есть
мы держимся друг за друга
боясь умереть
боясь потерять мобильный
в котором по алфавиту друзья
каждый раз обещая к следующей пятнице —
по роману или хотя бы рассказу
и я верю — напишем
ведь пятница
все ближе и ближе
38 
