Два дара, две данности, нощности, денности… Она далекая и она близкая, имена обеих начинаются с «Мар». Далекая ОНА: меха, мониста и жемчуга, антикварные лавки, презрение к давке; неспешно гоняет чаи, вместо объяснений в любви иносказательные пишет акростихи, барахтается в теплом и тесном болоте приязни с представителями всех времен и народов, невзирая на пол, полоумность, полезность для зашкаливающего сердца, здравого смысла, здоровья; пиявки и пияницы раздирают на части королевскую шаль. Бархат, велюр, «я обожаю крупные асимметричные украшения, серебро, сильные отношения…» Ноги — наги.
Близкая ОНА (серьга в одном ухе, джинса, легкая, в сорок лет, седина) вставляет разъем «мама» с жаждущей шеренгой дырочек в штырек «папа» на ноутбуке; проводок от наушников идет из Калифорнии гибкой дугой — к другой, к Далекой в Германию, вонзается в сердце. По этому шлангу прохладная влага из Района Залива питает восприимчивый Рейн. Также по проводу устремляются фильмы (Фассбиндер, Феллини), флюиды, неуклюжие попытки фака по телефону, фантазии типа «что будет когда мы наконец встретимся», приехать к тебе или прилететь, на пять или шесть, спать сбоку или отдельно, а что ты любишь конкретно, я — мягкость и жесткость, и смену сезонов, а я — сталь и мех, лед и велюр, а затем рассказываемые прерывающимся высоким голосом нелепые эпизоды из прошлого, уже не имеющие отношения ни к одной, ни к другой. В трех словах: фимэйлы, имейлы, фелины. В переводе с английского значит: женщины, своенравные кошки, затягивающая в себя чатная, такая частная воронка чувств; электронные мураши!
У Далекой — какие-то уличные музыканты и дрязги, дрянцо, вылезающее от соприкосновения с ней из фальшивых людей, а также: драгквины, диско, женщины-дивы, на поверку оказывающиеся уебашками, не желающими помочь любимой оплатить счета за газ и за свет: «сволочи, в общем, жгу свечки теперь, жру холодную курицу, жизнь как разбитый кувшин». У Близкой все в стерильном порядке, как в операционной на столике у врача: подборки из Интернета под названием «Как флиртовать в Скайпе, чате и твиттере», «Двенадцать простейших приемов, которые приведут вас к обладанию женщиной», флэшки с Фассбиндером и описанья флюидов, возникших во время мощного электронного напряжения (Скайп у них просто рвется, постоянно надо подсоединять и подзаряжать, так они друг на друга направлены и настроены, что все сметают вокруг), разложены одна рядом с другой.
Достает.
На одной флэшке записано, как Далекая ОНА играла в пьесе по новелле Андре Моруа «Ариадна, сестра…»: «Я была в полной растерянности, даже в тексте не поняла ничего, народ же просто рыдал, а вторую вдову Жерома исполняла свежая выпускница, вот фотография, на которой после премьеры мы очень близко стоим, жаль, в жизни не вышло».
Близкая ОНА читает Андре Моруа, чтобы понять, почему народ рыдал, кто где близко стоял, о чем вообще речь. В новелле некие Надин и Тереза являются любовницами, а затем женами (сначала одна, а потом и другая) некоего слабого, безвольного человека, но сильного, своевольного гения, мыслителя и писателя, которого звали Жером. Жером уходит в небытие, а женщины его остаются: их две, но в конце происходит смещение, одна шлет другой телеграмму и по приезду Надин к Терезе в Париж они «стали одним».
«Так-так-так, возьмем на заметку», — поднимаются брови у Близкой ОНА (или ОНЫ, ничьей жены, без Родины, без страны, но стремящейся к той, которая проживает так Далеко — ибо у них во всех смыслах общий язык). Легкий щелчок. Нажатие и отжатие. Флэшка уходит вглубь соединения «пестик-тычинка», «мама-папа», «килобайтовая кровь и любовь»; сладостная история про вдов Надин и Терезу, с вклеенными туда фотками Далекой и Близкой, превращается в один мегабайт.
Cнова щелчок: это выпрыгивает из гнездышка набухшая лирикой флэшка.
Далекая ОНА тем временем рыщет по Скайпу, хочет услышать такой близкий голос своей крали, коханки, калифорнийки, рыщет-свищет-рыдает.
Близкая ОНА тем временем деловито разбирает их давнюю (далекую) переписку, случившуюся три года назад (когда еще ни фантомных факов, ни флэшек, ни сбивающих с ног феминных флюидов, просто собирались вместе работать над короткометражкой про историю женского движенья в России). А там вот что написано: «Смотрели киноленту Sister My Sister? Там присутствует нечто особое, некий лесбийский, хотя и плебейский, инцест, который в некотором смысле меня привлекает. А что задумала с Вами, про Вас, пока боюсь говорить».
Щелк, щелк, близкая ОНА (по гороскопу Близнец) щелкает по флэшке опять, рыщет по Интернету (Скайп выключила, чтобы плачущая всеми водами Рейна Далекая ОНА не беспокоила, факи-шмаки, все эти сентиментальные финтифлюшки потом, сейчас надо думать о текстах, ведь Близкая — блескучий блазный прозаик, не чуждая описаниям секса). Та, другая (Водолей), льет слезы в остывающий чай.
Близкая ОНА (большой рост, рыжая голова) с зевотой смотрит Sister My Sister. Напряженье (в фильме) растет, перины под засыпающей Близкой (дома) подмялись. В фильме барахтаются две молодые сестры. Близкая на флэшку записывает описание кинокартины, чтобы потом обсудить с Далекой ОНА (маленький рост, стрижка каре, черная голова; накрашены губы, щеки, душа) и осудить за херню, которую она почему-то любит смотреть:
«Преступная страсть. Фильм Sister My Sister основан на реальной истории, произошедшей во Франции в 1933-м году («3, три, опять удвоения-утроения», — мечтательно щурится Близкая, думая одновременно про циферку и про повелительную форму глагола). Богатая вдова нанимает к себе в служанки сестер; Кристина-сестра ревнует вторую сестру ко всему, что встречается на пути. Различия между классами. Высший и низший. В перерывах — поцелуи в постели. Высшее наслаждение и низкая страсть. То одна, то другая сестра наверху. Загнанные внутрь ярость и гнев. Наглухо закрытая комната. Дымка окутала простыни. Их нагие молодые тела. Убийство властной, не менее прекрасной мадам и ее юной дочурки. Как не повторить во весь голос: ЭТО — ПРЕСТУПНАЯ CВЯЗЬ!».
Близкая ОНА представляет себя в комнате с этими сестрами. Убийство на горизонте будто маяк, куда надо плыть. Скорее, афродизиак.
Обладание только ею, только этой одной, только сестрой. Мадам и ее дочь, нечаянно глянувших в бездну, необходимо убрать. Близкая ОНА наконец проникается; трет и трепещет, затем стирает уже переписанный фильм с флэшки, чтобы никто не узнал о страстях. Одна ее бывшая пассия говорила: «Больше всего я боюсь, что, когда я умру, в комоде у меня найдут дилдо — вот сраму-то не оберешься».
Мертвые сраму не имут!
Все хорошо, страсти обузданы, по проводу до сих пор идут фантомные маки и факи, но тут Далекая ОНА, заскучав от мышиного монашества и монотонности, не приемлемых Водолеями, неожиданно порождает фантазию, что надо ехать и интервьюировать Pussy Riot про их тяжелую женскую жизнь, куда-то в Тверь, в ИТК. Вот, воистину: гора родила..!
Дорывается наконец-то до Скайпа и, вместе со слезоточивостью от того, что Близкая ОНА так далеко, выкладывает содержание новой идеи (кстати, Далекая ОНА — по профессии режиссер, но только не собственной жизни; близкая ОНА — микропрозаик, до большой прозы и большой любви не дотянула еще, именно что, со своими флэшками, сочиняет фитюльки — флэш-фикшн).
Голос Далекой дрожит, Близкая молча роется в коллекции флэшек; ничего не найдя, вслух зачитывает из Википедии подходящее: «Неизвестно, имелась ли сексуальная связь у американского писателя-гея Трумана Капоте с героем, изображенным в его книге «В холодной крови», однако он в течение четырех лет навещал в тюрьме убийцу по имени Перри Смит и вел с ним интенсивную переписку».
«Нет, ты, черт возьми, никуда не поедешь!» — Близкая ОНА во весь голос кричит.
«Нет, я поеду, ведь я им нужна — и вообще, если не я, то кто про них напишет, кто снимет фильм в этой затхлой, занюханной, в этой Богом забытой стране!»
«Да ты просто втрескалась в эту Надежду! Думаешь, если она выступала за права ЛГБТ, так сразу на тебя западет? А у нее муж! У нее дочка! У нее глаза как два озерца! Хороша да не про тебя! Срочно забудь, ведь от приключения до заключения — всего один шаг!»
«Да она ближе мне, — Далекая говорит Близкой, — чем ты, в сраном своем США!»
Шмяк, трубка повешена, Близкая трясется над флэшками, не в том смысле, что трясется, чтоб ничего не пропало, а как раз рыдает. А Далекая раскладывает, тасует, как пасьянс, вопросы на карточках, обращенные к Н. Толоконниковой. На карточках потому, что любит Набокова и ему подражает. На привлекательное лицо Нади Т. пытается не смотреть. Главное — права человека, забудем о личных чувствах и дрожи в душе!
Далекая ОНА едет в Тверь, в ИТК, близкая ОНА не хочет ставить в отношениях ТЧК.
Продолжает складировать найденных в Сети «младенцев» в килобайты-кунсткамеры, заспиртовывать в банки и в байты. Очевидно, для будущих прозопроектов. И, главное, все про сестер. Ведь та, далекая МАР, давно ей совсем как сестра. Но вместе — Мар + Мар — какая-то ерунда получается, будто мурлыканье. Марьяжат друг друга, мурыжат, мяукают, точат когти, раны и шерсть друг на друге вылизывают — а слиться не могут. Ну настоящие кошки!
«Не мурлыканье: murder«, — Близкую осеняет.
И на флэшку складывает историю про девушку неземной красоты, двадцати двух лет от роду, которая поехала в тюрьму в бразильском городке Терезина, чтобы выйти замуж за убийцу своей сестры-близнеца. Сестру-двойняшку укокошили двойным выстрелом: профессиональная модель, прелестница, умница, она была найдена в каком-то лесу. Лежащей обнаженной в снегу. Сколь ни ищи, второй такой не найдешь.
Близкая ОНА глядит в глаза своей МАР. Кладет ее снимок, тот, на котором она в костюме Терезы из пьесы Андре Моруа, с пухлотой еще не оформленных губ, с таким особым разымчивым овалом лица, рядом с собой на постель. Обнимает листок. Мнет его своим телом, краска смазывается, на руке — типографская сажа. Целует этот маленький черный атом, дорогой уголек. В порыве страсти кричит «Тереза, Тереза!» Изгибается, держит сердце в руках. В золотой клетке ребер бьется встревоженный соловей. На рулоне бумаги распечатывает полную версию новеллы Андре Моруа и на нее наклеивает увеличенную фотографию — в полный рост — своей Мар. Спит только с ней.
Далекая ОНА («Тереза!») в это время — с Надеждой.
Однако случается странное удвоение, и получается, что, поехав к одной, Далекая оказалась с Другой.
Уже выходя от Надежды «Пусси Райт» с ответами на вопросы про права человека, права ЛГБТ и вообще все эти дела, увидела бабу-охранницу, растеряла карточки Сирина, сразу запала, осела, тут же вместе в обнимочку, нога-за-ногу куда-то поволоклись, водка, селедка, наливка, молодка; пахнет паленым, грубые руки измяли бархат, помацали прозрачный кристалл на царственной шее, щедро обслюнявили щеки, загрязнили белые кружева.
Охреневшая охранница НАДЬКА с золотым зубом, с лифчиком, который сидит на ней как на корове седло, а чашечки окостенели будто доспехи, начинает рвать и метать: Далекую не выпускает, просит ее досмотреть, допросить, дотеребить; начальству шлет рапорт, что Далекая нарушила правила навещения арестанток, а сама просто хочет подмять ее под себя. Просто хочет ее. По-простому! Хочет! Подмять! Товаркам-кобелкам хвалится, тешится тем, что ее тешила «дамочка из высочайших слоев, у ней три красных диплома, четыре фильмы с Ленфильма, пять лет в Германии шпрехает с гретхенами и культурно кушает гренки, а вот мне — ДАЛА!».
В общем, странная связь и смещение, непонятные дорожные перемещения, одно заменилось другим, и кривое железнодорожное зеркало наконец выказало свой скошенный желтый клык. Ласка превратилась в Аскал. То, что началось с красивой любви и зеркального удвоения-отражения и приятного, на расстоянии, притяжения растопталось в пыль сапогами охранницы в ИТК.
Но пока — не ТЧК!
Близкая ОНА пугается игры слов: twins и twist, то есть «болезненный» и «близнецы». Это так написано в одной статье про чудовищную свадьбу в Бразилии: twisted twin sister. Собирает деньги на взятку охраннице в тьмутараканскую Тверь, чтобы вызволить Далекую, до сих пор пленящую Пленницу. Охранница наконец образумливается, опускает уд, отпускает удила, и Далекая ОНА — снова реет королевой в бархате в Кёльне; поездку в Тверь и фингал под глазом скрывает. А иногда так долго молчит, что кажется, что ее нет. Про кровоточащую красную рану лучше не говорить. Продолжаются ее чаепития, чаты и безостановочный гон по кругу диаметром в три сантиметра. Жизнь подается вовне через зеленый глазок в мониторе лэптопа; тут же экран, с которого говорят, говорят, говорят мужские и женские голоса, куда периодически всовываются чьи-то нечесаные нечеткие лица (и хорошо, если ЛИЦА!).
Отношения с Близкой ОНА прекращает. «Что ты там блеешь в своем обсосанном офисном США, ты жизни не видела, ты бы посмотрела, как Надя живет! Там роба, а не какая-то Робски; ватник на теле вместо твоих ватных сан-францисских туманов; там пот и кровь, а не твои пошлые потуги на койке под балдахином! У тебя уже давно эрозия матки, а не эротика! А там жЫзнь есть и пьет!»
И прибавляет этакий матерок и словечки, которым явно обучилась у своей «Нади» в Твери.
«Тварь, Тверь», — думает Близкая. «А ведь недавно еще боролась за чистоту русского языка и, когда я спросила ее: ‘Что, проблемы со Скайпом?’ — выложила на меня все четыре тома Владимира Даля с истошными криками: ‘Я как Набоков, ты помнишь, он «Толковый словарь» купил с лотка и читал? Так вот, не проблемы у нас с тобой, а препятствия, препоны, помехи, барьеры и заграждения, трения и твои наваждения, простирающийся сразу на два континента раздрай и раздор!’»
Близкая размышляет: «Какая Надя? ‘Пусси Райт’, Охранница (которую опять же по странному, совсем ненабоковскому натужному совпадению, тоже Надей зовут) или Надин?»
Рыщет в Скайпе, ищет свою Далекую, ставшую такой Близкой, свищет Сестру. Ариадна, Сестра! Джоанна, Сестра! Марианна, Сестра!
МАРР-МАРР-МАРР! — откликается на эти клики ворона. Ах, как больно, как жалко, как жутко. Бутылочка с таблетками от бессонницы, черствая булка, вон балка, чтобы повеситься, а вот и балкон.
Далекая ОНА затаилась. Близкая ОНА собирается в И-Тэ-Ка.
Далекая Сестра уже была в И-Тэ-Ка.
Но еще — не Тэ-Чэ-Ка!
Близкая Cестра действительно хочет отправиться в Тверь, в ИТК, чтобы взглянуть в глаза бой-бабище в говнодавах, которой ни дилда, ни Запредельной Дали не надо.
Она — Бабариха! Она бандерша и Кабаниха! Руки — лопаты! Сигарета победно сидит в кривящемся рту! Ножищи в сапожищах сорок второго размера! Бикса, шмара, шмаляра, сучара! В постели пуговок не расстегивает, тела нагого с красной растянутой обветренной кожей не кажет, стыдится; попробуешь ее рассмотреть, разглядеть, гаркнет, как на поверке, а сама ватника даже в комнате не снимает, и давит, и давит, и раздевает… на душу, на грудь!
Норовит и поддеть «дамочку из высоких слоев», и даже пнуть!
(Чтобы потом ее ТАМ втихомолку лизнуть!)
Но Близкая ни о каком облизывании просто думать не хочет: ей плохо.
Подкатила липкая тошнота.
Склонилась у раковины, уставилась в зеркало.
Неясно, что с ней такое сейчас. То ли собирается в глаза Охраннице посмотреть, что последними видели груди Далекой-Желанной, то ли в ней копится, накаляется, набирается, подбирается к горлу что-то еще.
То, что маяк; то, что самый настоященский афродизиак!
То, где от мурлыканья — до кровавого murder — всего один шаг!
«Обладание только ею, только этой одной, только сестрой. Она мне и муж и жена; нужна мне только ОДНА».
Близкая все пытается взять в толк, про что же был фильм Sister My Sister. Читает про процесс над сестрами Папен в «Энциклопедии нашумевших убийств»:
«Все заседание длилось четыре часа. Осужденных уводят. За ними закрывается Дверца зала суда. Сестры уносят свою тайну с собой. Почему они ПРЕступили? Почему совершили такое чудовищное злодеяние - вырвали глаза у своих жертв? Что могли видеть эти глаза, какое запретное зрелище открылося им?»
МАРИАННА, СЕСТРА…
ЧТО МОГЛИ ВИДЕТЬ ЭТИ ГЛАЗА?..
Готовясь к поездке в Россию, Близкая скидывает на флэшку комментарий психолога про двух бразильских близняшек-сестер:
«Это один из тех странных примеров, когда выживший член семьи (в данном случае — сестренка-близнец) испытывает необъяснимое притяжение к убийце, потому что убийца был последним, кто видел их близкого человека живым. Сестра-близнец хочет соединиться с погибшей сестрой, пытается найти хоть какую-то связь, желает до нее достучаться, старается стать ближе к любимой сестре, но единственная связь с погибшей — это убийца, и поэтому единственный шанс соединиться с убитой сестрой — выйти замуж за ее палача».
(Телеграмма в Тверь, в ИТК) 03.III.13.
НАДЕЖДА ВОПРОС СЛИШКОМ ВАЖЕН ОБСУЖДЕНИЯ ПИСЬМАХ ТЧК ВЫЕЗЖАЮ ТВЕРЬ ЧЕТЫРНАДЦАТИЧАСОВЫМ 23 СКОРО БУДУ У ВАС
А вот теперь — ТЧК.
38 
