До-ре-минск

* * *

город как шут гороховый что цепляется к тебе в транспорте

город я не смотрю на тебя не слушаю не хожу твоими дворами

пусто мне — я слишком заметен словно буквы на транспаранте

засмотрелся на грязный линолеум истыканный каблуками

в ушах — музыка из страны «подальше от нулевого километра»

на израненном дерматиновом сидении цепенея

чтобы дыхание не выдало отбившись от стекла рикошетом

выдыхаю в себя — благо платком обмотана шея

столько ботинок — сколько именно, не подскажет память —

я истоптал о чистоту его улиц взгляды прохожих пустырей окоём

но ни следа на нём так и не смог оставить —

это он отразился на лице моём

отвали отойди отстань мне обрыдли твои объятия

костью в горле встаёт свежевыстроенный квартал

достала вызванная твоими старыми фотками всеобщая апатия

ты не был лучшим и до сих пор не стал

до-ре-минск до-ре-минск

на редкость мажорно звучат уставшие троллейбусы и трамваи

врываются в городской микс меняются проводами

до-ре-минск

тебя не должно быть тут не должно быть тут

уже сотни раз тебя с почестями хоронили

ми-ре-достаточно — кончился твой маршрут

похоронную песню поют горожане и автомобили

видишь тело в гробу в чёрных шелках-накидках

это ты на старых открытках

* * *

Il pleure dans mon coeur

     Paul Verlaine

плач в сердце моём

знакомые слова вертятся под ногами,

словно маленькая собачка, желающая поиграть

кажется, что в этом мире двигаются лишь мухи,

а всё остальное застыло в ожидании

я пытаюсь заглушить тишину, включая музыку громче и громче

бесполезно

тогда я пытаюсь одолеть тишину временем и скоростью

включаю сначала медленные песни, потом песни побыстрее, ещё быстрее, ещё быстрее

а тишина в ответ — ещё более плотная, долгая

пустая

чтобы заглушить её, иду мыть волосы, а потом долго расчёсываю

шевелюру густую

всё впустую

чтобы заглушить тишину,

я рассматриваю карту окрестностей города, где я сейчас живу

чтобы заглушить тишину,

я пытался напиваться, а потом объедался шоколадом

я пытался заткнуть тишине рот, учась другим языкам

я пытался заставить её замолчать, включив свет во всей квартире, словно я здесь не один, мол, сходи прогуляйся, ты же видишь, я не один

не повелась, курва

я пытался вырвать ей язык — получилось, но она, зараза, как начала мычать

пришлось пришивать обратно

я отжимался и разглядывал крошки, маленькие ниточки, кусочки бумаги, волоски, весь этот мусор, что вырастает на ковре, если долго не прибираться

я щёлкал авторучкой, пока та не сломалась

я перекатывал с карты контур страны на просвет сквозь стекло, как в детстве

я открывал окна в надежде, что сквозняк приглушит тишину

но прохлада приходила и начинала подпевать, подвывать, поддакивать тишине

тогда я захлопывал окна, закрывал дверь

и накручивал батарею так, что тепло превращалось в жару

вот оно

звук сообщения из далёкого города заставил её замолчать

это ты — на пару минут

и теперь, когда тишина вернулась, в ней чувствуется твой привкус

* * *

когда мы обидели змей в первый раз

они придумали для нас нитку

мы решили: вот безмозглые, дар в ответ на обиду

а они думали: теперь как ни крути будут нас помнить

когда мы обидели змей во второй раз

они подарили нам волосы

мы решили: вот же дураки, нам тепло

они думали: мы из них выползаем

когда мы обидели змей в третий раз

получили в подарок пальцы

мы: вот идиоты, мы ведь сможем их поймать

они: теперь каждое их движение — неудачная попытка ползти

мы попросили прощения

они рассмеялись

и подались в сторону медной горы, прихватив с собой наши языки

нам оставалось одно:

мы собирали их высохших на солнцепёке и плели корзины

Ffynnon Garw

The Englishman who went up a hill but came down a mountain (1995)

     Christopher Monger

в какой-то момент начинаешь понимать всяких ацтеков, египтян и т.д.

вот что нам нужно: нужно насы́пать горы

чтобы наши дети наконец-то начали рождаться с орлиными носами

а не с курносыми и плоскими

насыпать горы насыпать

продать имущество купить машины обязательно с кузовом

лопаты заступы ломы меха́ — всё для того чтобы

насыпать горы насыпать горы

чтобы у нас получались не только поэты чтобы смерть в литературе

наступала не только когда бросишься в реку утонешь в болоте

дашь дуба на морозе

но ещё и если сорвёшься с горы

насыпать горы насыпать

одну за другой — пусть это станет национальным движением и никто бы им

не руководил не сверял с планом чтобы сыпали криво

а потом можно будет наблюдать как каждая из них получит имя как потихоньку некоторые покроются деревьями и люди будут следить за своими питомцами

насыпать горы насыпать

и тогда через какое-то время появится национальный праздник — День Гор

а может быть и целый недельный фест

на который станут приезжать посмотреть иностранцы

а на горах будут расти картошка и национальная гордость 

насыпать горы насыпать

к тому же у проекта есть приятный бонус: то место откуда мы

будем выгребать землю и камни для наших гор станет абсолютно

готовым морем [название для него давно валяется без дела]

насыпать горы насыпать

обеспечить потомков на века прибылью от туристической отрасли

возьмём себя в руки — подправим добытое Ставрой и Гаврой* * Ставра и Гавра — собаки князя Белополя, мифологического прародителя всех белорусов; по легенде, записанной в XIX веке, во владение Белополю досталась земля, которую эти собаки успели обежать за сутки.

насыплем горы насыплем

* * *

валяюсь на осенней земле

она чуть заметно поглаживает по почкам

принять её холод

небродяга небездомный пёс

я питаюсь кофе и ветром

и их смесь попадает в капкан клыкастый

исчезает в голодной пасти

небездомный пёс

хозяин что привязал меня здесь —

невозвращенец

со временем я обернусь забытым велосипедом

все велосипеды — это сильно исхудавшие псы

сплошные рёбра

и нет сил подать голос

лишь кости скрипят то и дело

* * *

воро́ны кричат голосами капризных детей

мусорный бак кроны деревьев песчаная горка

велосипед во дворе рисует на лужах быстрей и быстрей

круг и восьмёрку круг и восьмёрку круг и восьмёрку

ночью призрак велосипеда объезжает далёкие дали

подальше от людей отражая лунного света золото

на бульваре сами собой крутятся руль и педали

колесо проколото колесо проколото колесо проколото

велосипед вороной вело-грёза вело-призрак вело-мечта

в детстве тебе обещанный но не подаренный взрослыми дураками

и никто не знает сколько уже он ездит вот так

вокруг дома кругами вокруг дома кругами вокруг дома кругами

Tintagel, Cornwall
(после поединка с Морхультом на острове св. Самсона)

тихо звучит какая-то музыка — музыка морзе

нижний слой атмосферы словно бетонный забор

открываю балконную дверь между осенью снаружи и осенью внутри

неспешный поворот головы окрестность взятая в объектив

ищу спасения в неподвижности

клешни не очень-то слушаются так что печатаю аккордами

собственных вчерашних мыслей разобрать не могу:

записал не переключив раскладку

сочинил мелодию утром сыграл: получилась гамма

шум-гам за двойным стеклом — ночные озёрные воды

понимаю это по собственному отражению

по волнам на лбу по змеящимся волосам

плещется блесной настольная лампа

туга́ заполняет меня

точнее так: туга́ заполняет квадрат вокруг меня

грусть тоска печаль

поиск синонимов чтобы отвлечь внимание

отхаркиваю хандру

я наблюдал за ходом воздушных масс

отслеживал перепады атмосферного и моего давления

температурный фон организма позволяет экономить на алкоголе

и так штырит колотит шприцом искололи

только она может согреть мои 70% воды

холодно: моё ледниковое происхождение не вызывает сомнений

пальцы стынут — грею их на арфе и латах

она бывает пустой словно перекрытый из-за кортежа лес

она бывает невесомой от одиночества

она бывает прозрачной

такой что видны на просвет

её рёбра кости утроба

она покроет мимическими морщинами

мои внутренние органы

и наоборот

я покрою мимическими морщинами

её внутренние органы

я так долго держал глаза закрытыми

что у меня испортилось зрение

но капли дождя и тумана

как множество маленьких линз:

вижу чётко в ненастные дни

вижу далеко во время штормов

когда мои вещи промокают до нитки

переодеваюсь в её

когда мои вещи делают мне опасно

переодеваюсь в её

перед самым отливом я лягу в ладью

камни водоросли морская соль

меня отнесёт на твой берег, Изоль

* * *

этот город когда-то на парк был похож

но деревьям под корень обрезали ветки

и вороны сидят на плечах у прохож-

их высматривая на земле объедки

город гол не только с тобой

город гол со всеми: не спрячешься в нём

от дождя или солнца или холода-стыни

вот тебя подхватил под руки-ноги вихрь

и теперь ты один — музыкант-одиночка в пустыне

дорога ведёт через пески к воротам Иштар

здесь и сейчас заплачу́ я музыкой штраф

возвращается вновь между строк, между рек Заратустра

ты плясал на грудах необожжённого кирпича

как на кочках родных болот родных на всю глубину

но поставил вдруг ногу совсем не туда сгоряча

и по колено застрял в вавилонском плену

руки-ноги скрутили сильней

черноголовые люди под звуки псалма речного

приказали произнести последнее слово

«покажите же мне, коль я здесь в аккурат

этот ваш зиккурат высоты иллюзорной

эти синие врата цвета, которого нет

покажите прибывшему из страны

вечного возвращения назад

в которой сожжённый сад всё никак не спилят

в которой никак не дожгут спиленный сад»

дорога ведёт через пески к воротам Иштар

здесь и сейчас заплачу я музыкой штраф

возвращается вновь между строк, между рек Заратустра

* * *

когда она приближается

авто стоят скованные, заводиться им западло

обледеневшие птицы

падают, пробивая лобовое стекло

рассыпаются брызгами под колёсами

хрустят под сотнями каблуков

мы смеялись с тобой

голосами детей чьё детство едва прошло 

не долетев до неба

смех застывал между веток и проводов

даже последних этажей

не достигая, словно холод схватил за хвост

а потом я для смеха, по глупости привязал

к её экипажу рукава своего пальто

и меня потянуло на север далёкой страны

где полночь становится утром, к свету луны

на снежные-снежные острова

и она взяла меня в свои кружева

от мороза онемела щека

но я не стал кутаться — подставил другую

и только когда замёрз до состояния мертвяка

я понял: это она так целует

я хотел бы избавиться отлучиться

из объятий освободиться

но вместо слов в голове крутилась только таблица

умножения

бестолковый холодный мальчик

похищенный потерпевший поражение

я обморозил руки о ваше ко мне отношение

* * *

гляжу на себя -  так вот ты каков

испанским стыдом отхлёстан

мне не хватает слуха

не хватает слов

не хватает духу

сказать себе сука

разучился ты поклоняться звёздам

перебрал как-то раз

всё плыло разговоры чужие

обрывки фраз

несинхронных

как фильмы са́бо

(как меня приводили в себя

помню слабо)

поднять на ноги

меня последнего из калек

удалось всем миром

в лице двух человек

включали музыку

один второй третий целебный мотив

на весь дачный кооператив

сработало только плацебо

«come home»

я имею в виду их первый альбом

слушал будто из каменоломни

и тогда наконец помогло мне

а ты свои семнадцать помнишь?

а ты свои семнадцать помнишь?

жизнь звучала как септаккорд

и я до сих пор словно школьник мечтаю

чтоб меня вслух читали

Артюр Рембо и Вальжина Морт