* * *
при
первом же вдохе воздух превращается в пыль
я иду
и эти километры
мне нужно пройти
пальцы сгибаются
скручиваются
как рисовая бумага
или кожа молодого животного
одновременно
напрягаются кисти рук
от стыда быть осмотренной и оцененной
первое слово
часто сказанное случайно
в пальцах ощущается сила держаться за стул
дерево
ощущается
и
заканчивается столь же быстро
год
я знаю
это год длящегося спокойствия
безликое
безликое
стекло
зеленое
рядом с ее лицом
черное вместо черных ее очей
накануне
приснилось озеро
до того как делалось все прочее
до того как я падала
и падали вещи
и цветы из белой бумаги падали тоже
гулко громко
и совершенно
первая черточка
крик
а потом еще
воск на пальцах во время богослужения
воск в горле во время богослужения
и отчуждение
там же
что-то совсем пропало
а потом эхо разлилось и не вернулось никогда больше
с тех пор
мне хочется
попробовать еще
попробовать еще сделать вот так:
клац
клац/клац
мне видится это абсолютно простым
а именно
как продолжение книги
страницы
то место
где спряталось таинство
то место
где ты не дышишь
потому как свет слишком мерцающий для дыхания
то место до которого следует дочитать
дотерпеть
дойти
и остаться
там
навсегда
* * *
в промежутке между тем как
листок опал и
как
вздрогнула ветка
голос внезапно меняет тембр
или впадает в полноту собственного тембра
и тем
вызывает трепетные воспоминания
может быть из сна
в котором ветрено
и ветер раскачивает только одну полоску травы
там
что-то пронизывает двери
будто жилка звенит по воде
разрастается как первое слово
или как дерево
или падающий дом
или как животное впервые увиденное и постепенно забытое
оно мечется в пятне света
и кричит оттуда
краткими хриплыми всхлипами
громко
как и вся вода
как и все листья опавшие
перегнившие
и снова опавшие
* * *
(семь) или восемь раз сгибаю пальцы в поисках земли
семь или восемь семьиливосемь
по самое безконца
бессловесно но звеняще как ожог
или то что никак не утихнет
у меня есть руки и это мой дом
я держусь ими за мир
мы с ними как деревья
липы или ольхи
что-то у чего есть корни
что-то
что само есть корень
как (я) отец и мать
мой голос меняет форму
мой голос возвращается к истоку
к отверстию
к рукам
если первое слово правильное
первое слово мама
вода движется словно сквозь дверь к черной чаще
зтрах
что мама ошибается когда пишет
страх что мама
что мама
()
руки погружаются все глубже
какая странная музыка
там
я отдала бы тебе море
но у меня лишь земля
под ногтями
* * *
там за рекой
они держатся за землю
как за воспоминания
или
горизонт
взгляд теряет ощущение взгляда
с ревом закрытого дыхания
между
двумя словами
между тем
как я двигаюсь
и тем как стою
как поезд перед отправлением поезда
там
неисчислимые деревья и опрокинутые столы
в заведении быстрого питания
терпкость нёба
повторяется
и длится
слишком долго
там
за рекой
я найду свою душу
уже стихшую оставленную на время и позабытую
я найду свою душу там за рекой
и река будет впадать в нее
как Тигр впадает в Евфрат
или сливается с Евфратом
двумя рукавами
в низовьях
и устьях
попеременно
приди за мной в начале весны
и мы будем купаться
в реках
и жить в реках
и станем реками
там
Концепция ожидания
я переспрашиваю
я переспрашиваю
потому как все что осталось от слов
вынуждает замолчать
приспособиться
перетечь
на плоскость с двумя вертикальными линиями
одна из которых устремляется к центру
заворачивает в себя свет и ритм
как качели: от накопления к упрощению
от
воспроизводства подобия намеку
к словоподражанию
к освобождению от скрежета челюсти
когда
строка огибает пальцы
зарождается где-то рядом
превращает материю намерения в сжатое звукоподражание
мысли
сухое дрожание сжатой ладони
треск
снова
касаюсь слов как прохожих
радиосигналы частично погружаются в то, чем наполнены
сгибы
подобие/неподобие вещи
четыре миллиарда лет солнца
возвращение окончание
хмель и опять хмель
земля
все что внутри и все что снаружи
все
делает во мне последний шаг
и я останавливаюсь
движение прекращено
пауза
лишь
сила ветра остается неизменно непрерывной
на далеких холмах я ощущаю деревья
неподвижность цветения
жажду
глиняные руки обволакивают мои плечи
и едва касаются нёба
я поглощаю кору
я глотаю не слово а сухую горькую колючую материю раздирающую горло
наполнение цветов
достигает нулевой отметки
голос достигает молчания
занавес
я стою
я в начале
Красная ветка
В то время как за стеклом, вдыхая и выдыхая воду,
балансируют разного размера рыбы
разного уровня грязного желтого
в ожидании
или без малейшей причины —
где-то там я глотаю воздух на спине,
придерживаюсь за плоть и
за неживые предметы,
как рыба за стеклом
как рыба
Я хочу научиться говорить
А еще больше я хочу научиться говорить с тобой,
ибо что мне до других
Но твои уши настроены так, что ты можешь воспринимать
звуки моего голоса лишь в диапазоне моего дыхания
Поэтому я жду, когда кто-нибудь наконец выключит этот проклятый свет
Зрачки расширяются
и
где-то там, в подземелье,
мимо людей, постепенно открывающих и закрывающих веки,
как субмарина, медленно, проплывает Она
В одной руке держит саженец
какого-то дерева,
возможно вишни,
другой касается алого в своих волосах
Я проглотила большой пузырек воздуха, и
все остановилось:
подземные ветра разносят какой-то далекий шелест
(похоже это двигаются мои жабры)
Ее шаги тихи и коротки, как вечер
Ее лента оставила в пальцах ощущение красного,
им наполнилось дыхание рыб
Ты слышишь?
Слышишь?
И как только дерево начнет разрастаться,
заполняя пространство вишневым,
кто-то снова включит свет или может это просто закончится
подземелье
Над рекой машина снова заведется и рыбы (я уверена)
будут дышать
Только поезд остановится, всматриваясь в
меловое небо где-то на границе
и дальше пойдет по воде
* * *
постепенное сгущение тумана и плесени замедляется уже после завтрака
пустоты распахнутые как двери настежь
заполняются воспоминаниями о спокойствии чужой пожелтевшей ванны
застывший быт другого не требующий твоего вмешательства
обувь врастает в пол так медленно
и бесшумно
что хочется бежать от неосуществимого и ненаставшего себя
краткое ощущение покоя после потери сознания
или потери памяти
беспокойство от
умения просыпаться внутри голода
или непокорности
каждый день продвигаться хотя бы
пространственно
выброшенным из себя отростком
чтобы просто дойти наконец до края где можно остановиться и
постепенно врасти
К Франциску Ассизскому
Одеревеневшее небо выдыхает пар
Влажность
перетянула даль на ту сторону белизны
и никаких указаний нет у течения времени
Пожелтевшие грунтовые воды
освобождаются, облегчают недра
и зависают где-то над кронами
Оголенная кора
входит в атмосферу
равномерно высоко
Воздух напоен водой:
душа причастилась
в одетом празднично теле,
увлаженная холодной слизью,
грязная
Луч пронизывает сгустки молочной мокроты,
сушит мое дыхание
Земля, покрывающая мое тело,
потрескавшаяся,
жаждет удовлетворения —
крапивного трения
Пронзенные ветками глаза
видят так, как различает камень
Невозможность утверждать
выкручивает пальцы
Боль от влажности
боль от дыхания во времена сомнения
Мышцы, поросшие мхом противоречия,
иссыхают и струшивают обремененные зеленью споры
Серые твои речи запали мне в душу,
закутали меня в землю,
заполнили весь горизонт молочным фоном
и дали мне вновь почувствовать привкус глины
И я умылась, переменивши одежду,
ибо поиск требует чистоты
и силы
поднять каждый камень
каждый камушек
Зоофобии
(Я) Камень,
мох из меня прорастает,
стекает (мной) с подбородка,
захлебывается
Верхушки деревьев
сквозь стекло
сжимают мне грудь
на последней улице
последней улице
Мама, купи мне чей-нибудь дневник
и я буду по нему жить
Я проживу чью-нибудь жизнь в совершенстве
и ты будешь гордиться
моей способностью к воспроизводству
Раздираю терниями веки
и вижу терновник
Раздираю
раз…
раздвигаю бедра
и терновник прорастает нутром моим
Растение от растения
происходит
из короткого густого полотна
наполненного жестом,
шепотом
руками,
вложенными в мякоть —
в циклический цех
куда все уходит
и откуда возвращается
с поверхностями уменьшившимися до подробностей;
до тихого,
налитого терпкостью, ощущения
присутствия
где-то
здесь
48 
