В постели с Эфрат
вовеки не восстану к вечности
вовеки не восстану к вечности
вовеки не восстану к вечности
вовеки не восстану к бремени
буду лежать
как младенец
под одеялом пахучим.
вовеки не восстану к скоротечности
вовеки не восстану к скоротечности
вовеки не восстану к скоротечности
вовеки не восстану к бремени
буду лежать
как младенец
под одеялом колючим.
вовеки не встану ко времени
вовеки не встану ко времени
вовеки не встану ко времени
вовеки не восстану к бремени
буду лежать
как младенец
под одеялом вонючим.
Мёртвые
Мертвые зовут меня
громче
живых
которые не зовут.
Движения мёртвых во мне
нежней
движений живых,
которые не.
В тишине
В тишине,
когда плач большого младенца
возвысился надо мной и башней стал
а плач меньшого младенца
не слышен, потому что перестал —
В тишине,
когда больший младенец орёт во мне
— но всё меньше — когда ему плохо,
а меньший младенец познаёт своё имя
по числу вздохов —
В тишине,
когда сменяют друг друга большой и меньшой
и меньшой, который уже большой,
предлагает большому свой палец большой —
В тишине,
когда стрелки часов и минут совпадут —
младенец меньшой и младенец большой
устают.
Плач
плач свело судорогой, а потом он затих.
она гонится годы за ним, как будто любовь он и стих.
она ищет иную трактовку для папы и мамы,
выходит из чащи, в начале конец этой драмы.
настала очередь моря.
настала очередь синего поля
поля не-знанья и соли разом —
расстилающегося как сухая кровь
над раскрывающимся глазом
раскрытым глазом.
Я встаю
Я встаю в мир.
Мои глаза распахиваются перед его сомкнутыми глазами.
Он всё ещё спит.
Он спит, а я
уже больше не плачу.
Я — весёлая кроха, я глаз распахну наудачу.
Поиграть я хочу.
С ним я хочу.
Сейчас я хочу.
Но когда лицо крохи, что больше не плачет,
кажет миру веселый свой глаз, то вот незадача,
его лицо отворачивается к стене.
Он всё ещё спит.
* * *
Одна кроха устроила себе уголок воткнув палец
и все подсматривает оттуда
за миром.
Она спит в темном углу у дальней стенки своего сердца
один ее глаз послан вперед, делает
полный круг.
Крохотный глобус ее тела
крутится вокруг
одного пальца.
И огромный окоём, что открывается окрест —
отбирается у него
отбирается у него
выбирается из него
вновь
и вновь
Стихотворение
Стихотворение было написано, когда она уступила жизни.
Стихотворение было написано, когда она не ненавидела жизнь.
Стихотворение было написано, когда она не сражалась
со слепой силой сжатого глаза.
Быть поэтом она не желала.
С обеих сторон поэзии она чуяла жало.
Кто-то,
может быть, другой глаз,
всегда наблюдал за ней,
измеряя ее отклонение.
Избавительница от смерти и изготовители сэндвичей
«Мои родители — самые младшие мои дети»
(сказала избавительница от смерти изготовителям сэндвичей).
«Наши дети — наш самый большой подарок»
(сказали изготовители сэндвичей избавительнице от смерти).
Они приготовили себе могилу.
Они чувствовали свою готовность.
Она приготовила себе сэндвич.
Она чувствовала себя готовой.
С днём рожденья, прозрачная саламандра
«Слишком поздно», — сказала месячная малютка двухлетней матери.
«Слишком поздно», — сказала двухлетняя мать годовалой старшей дочери.
«Никогда не слишком поздно», — сказала годовалая старшая дочь младшему
тридцатилетнему отцу.
«Слишком рано!» — завопил младший тридцатилетний отец в ухо громадному
двухнедельному щенку (осипшим горлом издав тихий и странный вой
и белой кафельной стенке пинка дав ногой).
«Никогда не пора», — бросили настоящие старшие сестры (в среднее ухо
мёртвого воздуха); и как записные алкашки подняли высоко рюмашки
и «Лехаим!» воскликнули хором (можно подумать, прямо хоррор).
«Сейчас всегда пора», — заявила толстая служанка, нервно хихикнув,
и сладкая улыбочка древних таинств (всегда сулившая фору)
просочилась между ее зубами (из фарфора).
Громадный двухнедельный щенок лежал молча, зажмурясь, под стотысячелетним шерстяным
одеялом, что всего месяц назад новорожденную укрывало.
Он ничего не сказал. Лежал спелёнут в углу (на грязной подстилке, неплохо смотревшейся на полу) и лишь одного желал он —
но
было уже слишком поздно:
он был рождён.
Сегодня
Сегодня я с тобой
с утра и до конца его,
от гроба и до пробы
начала моей жизни.
Тысячелетнее дитя,
сегодня я с тобой,
в сыновьей койке ждя,
люблю тебя как сбой.
Сегодня я с тобой
с конца и до конца его,
с хворобы и до утробы
Сегодня
я
с тобой
Под большим фонарём твоей походки
1.
Под большим фонарем твоей походки
загорается крошечная лампочка моей головы.
Она не знает
догорать ей или орать,
ведь она ведать не ведает,
вернёшься ли ты когда-нибудь,
ведь она ведать не ведает,
ушла ли ты когда-то.
2.
Когда я говорю да,
я зажигаю зажжённый свет,
(я никогда не говорю нет).
Когда ты говоришь нет,
ты гасишь погашенный свет,
(ты никогда не говоришь нет).
3.
Есть то, что происходит быстрее рифмы.
К примеру, моя жизнь, что вечно ищет средь
всего сродство и форму,
но так и не нашла,
как умереть.
4.
Напряжена
не меньше меня,
удерживая
воздушного змея.
И тебе
довольно веревки,
а мне
довольно сведений
о вероятности его существования.
5.
И я всё ещё не заикаюсь
о его совместном строительстве
или о его стабилизации в парении.
Дрожащая пёстрая плоскость,
как стихотворение.
Каждый раз
Каждый раз, когда ты понимаешь, ты не понимаешь.
Каждый раз, когда ты отвечаешь, ты не говоришь.
Каждый раз, когда ты говоришь, ты молчишь.
Каждый раз, когда ты раз, ты ни разу.
Каждый раз, когда я прихожу, кто-то пришел, а я еще не начала.
Каждый раз, когда я начинаю, кто-то начал, а я еще не родилась.
Каждый раз, когда я рождаюсь, кто-то родился, а я всё ещё умираю.
Каждый раз, когда я всё ещё умираю, кто-то умер, а я всё еще ожидаю себя.
Каждый раз, когда кто-то от меня ожидает себя, я скрещиваю
руки,
ноги,
и улыбаюсь.
Баллада для девочки и мальчика
Мой мальчик, брата я сыскала
волна стальная печали малой
волна стальная печали малой
меня за шею обнимала.
Дитя моё, был мальчик кинут
на острове в пучине синей
на острове в пучине синей
дитя моё, был мальчик кинут
Мой мальчик, задохнусь от плача
в плену подмышки птенец притачен
в плену подмышки птенец притачен
мне больно, боль свою не спрячу
Дитя моё, он в слёз трясине
на острове, что в море синем
на острове, что в море синем
дитя моё, он в слёз трясине
Мой мальчик, ощутишь ты вскоре:
волна огня в бездушном море
волна меня в бездушном море
мужской рукой обнимет вскоре
Дитя моё, то тянет в горе
твой мальчик руку в синем море
один в бескрайнем синем море
твой мальчик руку тянет в горе
Упражнение в языке
Наполнить иврит
тем, что не иврит.
(Наполнить то, что не иврит
тем, что только иврит.)
Наполнить изобилующий словами иврит
содержимым пустых от жидкостей корыт.
Опустошить иврит в ближайшие дни
от способности отмыть корыта от болтовни.
Описать полней
пустоту корыта на дне:
Сдвинуться —
от пустого от молока корыта
к полному водой ивриту.
Перейти выше —
от пустого корыта
к пустой крыше.
Прыгнуть —
с пустой крыши
за пределы пустой крыши.
48 
