простуженному с температурой
не стоило мне выходить на улицу
дождь бушевал
в этот январский вечер в Париже
и когда насквозь промокнув я добрался
до спасительного тепла Café Vieux Cimetière
Хемингуэй пил уже третий стакан
и объяснял бармену
что при охоте на крупного зверя
он целил в него как в себя
озираясь в поисках свободного столика
первым делом я подошёл поздороваться с Бодлером
он был как всегда элегантно одет
но в отвратительном настроении
сбежал с выставки
надышавшись академической пылью
и теперь лишь хотел домой к своей чёрной Венере
и к опиуму в ящике бюро
прямо так и сказал чтобы все слышали
я-то охотней курю траву прерий
но от этого зелья вся красота
весь космос
вселились в мою грудь
заметил Уолт Уитмен
вдали у барной стойки
и поправил свою широкополую шляпу
чушь собачья фыркнул Бодлер уходя
и скривил лицо в злой цветок
ведь жизнь выдавил он на пороге
оазис ужаса в пустыне омерзения
а на острове любви не нашлось
ни кроватей ни мягких простыней
только виселица с болтающимся трупом
да знаю, знаю бормотал Уитмен
хлопнул виски и отвернулся
подмигнув Эмили Дикинсон
укрывшейся в дальнем углу
словно в своём саду
а та усмехнулась себе под нос и проговорила
вас мужчин так легко обмануть
вы не знаете ничего о женском коварстве
например Эвридика
прикинулась раненой и вскрикнула
лишь затем чтобы Орфею пришлось
нарушить запрет и оглянуться
и вот ей можно кануть назад
туда где она и хотела быть
с новым любовником в царстве мёртвых
я выбрал столик
заказал бутылку вина
и повесил мокрый пиджак на спинку стула
мельком заметив как Рембо
вырезает из коры кораблик
прилаживая на палочку-мачту
парус из белой бумаги и на нём
гордо реет стихотворение
а Хемингуэя наконец отпустило
он стоял и кому-то рассказывал
что люди обычно сами себе
портят хороший день
но он-то бывал и счастлив
молодым и бедным
и лунный отсвет
на лице любимой
да раскрытые объятья блокнота
с лихвой утоляли жажду
смысла жизни
две дамы сомнительной репутации
под ручку проковыляли мимо
блестя размалёванными ве́ками
и откуда-то выплыл Сесар Вальехо
я удивился
обычно он не показывался
дождливыми четвергами
он причалил к столику у окна
и подозрительным чёрным взглядом
буравил окрестную публику
потирая свою злосчастную спину
я спросил неужели снова
его ударили тростью
или вправду как я слышал
в день когда он родился
Господь прихворнул
становилось шумно
в тесноте и духоте я сидел молча
мне нечего было сказать
от вина мне было ни жарко ни холодно
требовалось что-то покрепче против моей простуды
и Мопассан тоже кашлял
я обнаружил его в себе
и с Достоевским беседовал именно он
возмущённый тем что его
засадили в сумасшедший дом
только за попытку самоубийства
и за роман о мебели
которая двигалась по комнате сама собой
а как же я сказал Достоевский
сколько лет мне пришлось просидеть взаперти
в подполье в России
а я-то всегда хотел в Монте-Карло
прожигать жизнь и играть в казино
и вот я здесь проматываю время
хоть и знаю что вся эта болтовня
только вечное переливание из пустого
в порожнее
Лорка за соседним столиком
иногда посматривал искоса на Уитмена
но в основном был погружён в себя
играл с жестяной каруселькой
голубые лошадки
кружились с пустыми сёдлами
он всё сажал в одно из них ангела
но ангел каждый раз выпадал
я придвинулся к нему и спросил
читал ли он Эдит Сёдергран
он улыбнувшись покачал головой
и я прочёл вслух несколько её строк
не беспокойся о дитя
кругом одно ничто — взгляни
лесок дымок и рельсов бег
но я тоскую без страны
которой нет — того что есть
уже нет сил желать
вся жизнь как воспалённый бред
но мой счастливейший билет
моя находка — это путь
в страну которой нет*
Китс и Шелли за своим обычным столиком
казалось не замечали зимней тьмы
весеннее солнце уже сияло в их глазах
и столешница разлилась перед ними как море
почти что в такт они взмахнули перьевыми ручками
и провели ими по воде
Китс среди волн написал своё имя
Шелли нарисовал сердечко
и оно распалось на несколько маленьких
устремившихся к берегу в отчаянной борьбе
казалось я всё это видел раньше во сне
и мой жар не хотел отступать
бар плыл сквозь туман голосов в табачном дыму
я вздрогнул когда бармен
выкрикнул последний заказ, закрываем
но никто не слушал и лишь Эдгар Аллан По
с опустошённым видом как будто
в ближайшем родстве с ночью
шептал то же имя снова и снова
Аннабель Ли Аннабель Ли
боясь что она заплутала на улицах города
он вопрошал в пространство
не пора ли ей прийти
чёный ворон у него на плече
захлопал крыльями
и издал характерный звук
nevermore nevermore
я допил стакан
потянул к себе пиджак и пощупал
успел ли он высохнуть
как ни странно за это мгновенье
По и птица исчезли
озадаченный я не заметил
как вместо них появился Рембо
видимо спьяну
он смял и выбросил парус
своего кораблика
и рылся теперь в карманах
как будто в поисках золота
но там кроме дыр ничего
наконец наши взгляды встретились
заявив что уже побывал в Стокгольме
с цирковым караваном
он подсел ко мне
светящиеся слова летели танцуя у него изо рта
каждая буква своего особого цвета
из-за этой радуги он прозвенел мне
и медленно растаял в полумраке
бармен всё ворчал
пытаясь вдохнуть жизнь в Уильяма Блейка
а тот с упавшей на руки головой
бредил сквозь сон о тигре
сполохами сверкали огневые полосы зверя
гнали его в кромешный лес
и тут на миг
затихло всё заведение
а потом поднимаясь все заскрежетали стульями
и я понял что пора уходить
меня даже потянуло опять под дождь
да и Альбер Камю собрался домой
я как раз хотел обсудить с ним
наши шансы оставить смерть в дураках
чтобы камни мироздания зашатались
но он весь вечер возился с разными женщинами
походя всё больше на Хамфри Богарта
закурив наконец ещё одну он объявил
что всегда ощущал себя посторонним
и нет смысла ждать страшного суда
ведь он и так происходит каждый день
я ему помахал
и заметил что одна из женщин
никак не оставляла его в покое
её волосы
длинно и влажно струились по спине
она казалась утопленницей
и я не слышал о чём она спросила его
но он остановился у выхода
и ответил
теперь уже поздно
теперь всегда будет поздно
к счастью
46 
