стреноженный жеребёнок
я напоминаю тебе онкобольного мальчика
ещё бы — наголо выбритый, исхудалый, в очках
[заморённый]
говоришь —
меня стоит любить хотя бы за этот вид:
в шутку уклоняться от поцелуев на эскалаторе
смеяться когда сам целую тебя с нижней ступеньки (сняв очки)
по-звериному неуклюжими движениями
[крот в узкой тёмной норе
стреноженный жеребёнок]
я представляю, как онкобольной мальчик во мне
в это время тебя облучает, слепит
это он заставляет тебя смеяться, подтрунивать надо мной
потом — в метро — прижиматься сильнее, вжиматься в объятия
будто я в самом деле умираю
и скоро исчезну от тебя навсегда
под утро я просыпаюсь за миг до того
как ты всхлипываешь во сне
[глубоко, всерьёз]
потом поворачиваешься на другой бок, затихаешь
с утра пытаешься вспомнить — что же тебе приснилось?
но помнишь только — что плохое
а я думаю
что это угаданный тобой онкобольной мальчик
изнутри меня незримую руку протянул
коснулся тебя глубоко
прошептал: люби его, люби, люби
пейзаж с нарциссами
несколько жёлтых звёзд на ночном вымокшем небе
не растерзанные глаза фиалок, не острые облака хризантем
сожми тонкие травинки листьев, выпусти сок, слижи его
вкус этот резкий как боль, как свет от вянущих нарциссов
старые деревья нацепляют бусы омелы
зима откатывается будто грязная пенистая волна
смывая зверей из клеток зоосада, переворачивая чёртово колесо
оно катится, будто колесо сансары, ломая всем позвоночники
ломая тонкие стебли нарциссам, оставляя только жёлтые звёзды цветов
на вогнутом фоне
слижи сок из их раскуроченных тел
ты победила, слижи эту победную кровь
завтра рассвет начнётся с жёлтого
с горького и свежего, как резкая боль
колодец
чтобы остаться одному этой зимой
нужно чтобы соседский кот загрыз сороку
и убежал
поддайся снегу-шахматисту
играй чёрными фигурами её перьев
играй красными фигурами её крови
не допускай оттепели, этой поры старения зданий
когда зубы их истончаются и выпадают
не будь слабым
не засыпай
чтобы остаться одному этой зимой
нужен глубокий колодец ночи
ты птица и тебе так холодно
залетай в колодец, авось согреешься
не будь слабым
не засыпай
утром тебя обнаружат совсем голого
в тёплой берлоге одежды
на троллейбусной остановке
готового идти на работу
настольная игра
остановленная река снега
озёра и пруды снега на крышах
густой дым поднимается чистым, изогнутым лебедем
медленно вздымает голову, обвивает крыльями соседнюю Леду трубы
зимний город — сложная настольная игра
для множества игроков неограниченного возраста
(родителям стоит только следить,
чтоб какой-нибудь малолетний демон не запихнул
мелкую детальку человека в рот
и не подавился)
привязанный за лапу лебедь дыма извивается, бьётся
не в силах от города оторваться
в озёрах снега тонут неосторожные рыбаки кровельного мусора:
окурки, бутылки, стаканчики
уже ночью родители велят малышам
складывать игру в коробки домов
они не хотят, злятся
и вьюга за ночь заносит незастекленные каскады балконов
и ещё размётывает лебедя на малые перья снежинок
осиное гнездо
в голове словно осы в бумажном шаре гнезда́
живут только мысли о тебе
щекочут изнутри лапками и крылышками
не дают тебя забывать
нестерпимо далёкую тебя
кто путь между нами измерит, если он в глубине нас проложен?
кто этих ос выпустит, если мёд тебя так далеко, что они повмерзают
навечно
в этот осенний воздух, а не долетят..?
был бы я доктором — изобрёл бы трансплантацию ос
из своей головы в твою
в хирургию внедрил бы удаление расстояния
путём любви
а пока —
тебя нестерпимо, болезненно нет
а осы — от голода и досады — поедают друг друга
так что моя голова — лёгкое бумажное гнездо —
улетит по ветру
с массивного дерева сорванная
пусть ветер её пронесёт рядом с твоим далёким окном
и хоть так я увижу тебя
сон
несколько суток
жизнь во мне поддерживали две тёмные субстанции
кофе и ты
но стоило тебе перестать
(гадкое серое утро, гадкая маршрутка, где я спал с раскрытым
ртом)
и — жив ли я?
моя оболочка способна на многое:
писать статьи, совершать деловые звонки, ещё как-то коммуницировать
напиваться кофе, в конце концов
но я сплю,
но, похоже, жизнь меня покинула
я всё ещё еду в гадкой полупустой маршрутке от тебя —
с резко запрокинутой головой и жутко раскрытым ртом
даже когда я выйду отсюда, куплю в супермаркете всяких
продуктов, приготовлю ужин
поужинаю, почитаю на ночь «зелёный шатёр» улицкой, выкурю
несколько сигарет с кофе и усну
я всё ещё буду ехать от тебя, и пассажиры будут в страхе меня
рассматривать: жив ли?
осмысление дождя
моя застарелая щетина — как ничто другое —
показывает, что тебя нет рядом
потому я просыпаюсь — одинокий — по диагонали кровати
увитый одеялами будто Лаокоон
не от желания как можно быстрее увидеть нежно спящую тебя
перевести дыхание и снова задремать
а от требовательных ударов дождя в балконные стёкла
дождь — наверное — очень дешёвый
сложно представить себе что-то дешевле
его в буквальном смысле полно
потому когда иду купить еды
вижу как бабушка выливает его из пакета
и без того полного редьки
а цветочница — из чашечек нарцисса
дождь очень дешёвый
а хотелось бы купить чего-то ещё дешевле
интересно — чего?
автоматической благодарности нищих?
неловкой усмешки кассирши,
когда весы под яблоками показали окончательную цену — 6.66?
ещё немного пустого времени
убитого когда ты не рядом?
я притворяюсь глухонемым в магазине
не хочу отвлекаться от плеера
там птица, озеро и объекты*
и кассирша опять смущается
а на улице дождь, дождь
всё течёт
но изменится всё
только завтра
то есть когда ты вернёшься
странствующая скульптура
стаи чёрных птиц — странствующие скульптуры
ежедневно их вижу:
тёмные скоординированные скульптуры на деревьях
скульптуры на фоне неба, на фоне снега
я стал всё чаще бить током окружающие предметы:
подлокотник офисного кресла, металлический шкаф, что-то ещё случайней
думаю, это чёрная стая говорит из меня искрами
полагает, я не должен тут быть, я враждебен этому миру
мои пальцы нужно клевать, каждое касание должно болеть
превращаясь в скульптуру,
в странствующую скоординированную скульптуру
я меньше говорю, я пытаюсь не касаться окружающего
думаю, идеально было бы взлететь
в неограниченный мир без касаний
отдаляться от земли
резко перекрикиваясь сам с собой
40 
