Переводчица Достоевского
Восемьдесят семь лет прошло
Киев был было
родилась
И теперь смотрит в окно
Одевается медленно
медленно
Утюг луковица чечевица
варит гладит
вглядывается
в себя
Мать офицерская дочь
Отец профессор ботаник
cослан, конечно
конечно, вернулся
и умер на даче
Она
бледная тонкая стрелка руки
с его часами
И спустя два года
взятие Киева немцами
и её лучшая подруга
и семейство лучшей подруги
высаживают из одного страшного поезда
на одной из станций ужаса
Ну и что
Всё равно ведь она служит
немцам
переводчица
очень важный военный объект
обещания разные
Уезжает вместе с бегущими оккупантами и матерью
Стипендия в Дортмунде
И наконец-то возможно утонуть
в лабиринте изучения
немецкого языка
И тут вот и обнаруживается некий скрипач
И роды и развод
И преподавание русского языка
немцам
И переводит на немецкий
Толстого Булгакова Солженицына
и Достоевского
Переводы диктует машинистке
Любовник —
снова музыкант —
читает ей вслух
её переводы
Она поправляет
и говорит:
— Переводчик — не гусеница,
которая
ползает по тексту,
переводчик — птица
над текстом
А сын — представьте себе — токарь
И вот металл
куском
от станка отскакивает
и
кома
И больше никогда не проснулся
И она приезжает в Киев —
надо привезти внучке веточку
с дерева над могилой прадеда
профессора ботаника
И сегодня
гладит утюгом древним
заваривает чай диктует переводы
и говорит:
— Знаете, Достоевский научил меня понимать жизнь
У него в «Преступлении и наказании» в последнем абзаце
слово «постепенно»
повторяется три раза
И она раскрывает рот
широко
и русские слова
становятся немецкими
Борисов сад
Борисов сад
пикники пауки
темнота кротовья
гордости тоска
детские коляски
поэты дураки политики
и жестянки из-под пива
и невинность кофе ночь
шашни
конная полиция разбитые стёкла
пацаны с девками кусты
Дождь весенний грязь
приятели картошка фри
с кетчупом
Тихие старухи
громкие концерты
сонные алкаши
тарелки тоже разбитые
голуби ворόны воробьи
Наподдам ногой на асфальте каштану
Соберу осенние листья
Побегу наперегонки с бродячим псом
И
лицом вниз
Не слышно шума городского
Памятники не шелохнутся
Новые исторические лица
не предусмотрены
Здесь не страшно
то есть страшно
потому что слон —
страшная детская катальная горка
шарики улетают
поп-корн рассыпается
белки прыгают на ветках
Здесь
Чарлз Буковски
напился бы основательно
а Битлз лабали бы до посинения
а Бах расслышал бы своего Бога
А я сюда возвращаюсь
опять
опять
опять
Ноги сами несут
Спать хочется
Одиннадцать ночи
Майка с короткими рукавами
Холодно январь
Вон как сердце зимы колотится
Спать хочется
а не могу
Ну что делать
Считать баранов?
Сочинить что-нибудь
Загасить ночник
А знаешь —
ведь ты — моя кошка
а все прочие —
просто сучки
Вот сказал
и сон летит ко мне
как будто шарик бумажный,
который ты лапкой толкнула
Утреннее наблюдение
Пока мы баюкали ночь
пока люстра нижних соседей
раскачивалась вовсю
и ветхий ум тёщи
тихо поскрипывал своей досадой
я вдруг заметил, как на диск дивиди
непонятно почему
падают капли алого воска —
печать
похожая на красные глаза
на фотографиях давних
похожая на тебя
раскрасневшуюся от бессонницы
разделённой со мной
37 
