* * *
Народные дружины в соцсетях
Копаются, чтоб слово обнаружить,
И вот уже бегут и расчехляют
Волшебное оружие — свисток.
Войди в себя, закройся на цепочку,
Чтоб спрашивать у темноты — кто там?
А тут везде приемка отк,
Аврал и незаслуженные лавры.
Тем временем зима не наступила,
Снег выпал из дырявого кармана,
И мы тотчас потратили его
На бонусные несколько минут.
* * *
А новые модели ангелов
Умеют закрывать глаза
И басом произносят «папа».
Выходят в интернет и там
Участвуют в последней битве,
За что им после дарят
Дипломы и значки.
У них простые имена —
Володя, Петя, Маша,
И под одеждой ничего
Такого, чтоб мешало
Быть как дети.
* * *
Лес снаружи и внутри
Самому себе не равен.
На запчасти разбери
Эти ветки, эти травы.
Заново его построй,
Чтоб до листика совпало,
Вспомни страх перед игрой
И нырни под одеяло
В иглы желтые сосны.
Прячь от всех свою тревогу,
Осень — это только сны,
Что во сне присниться могут.
* * *
Закроется Журнальный зал,
Читатель, совершая сальто,
Как Павел Глоба предсказал,
Расходится по разным сайтам.
Гадай по линии судьбы,
Как в культовом кино «Девчата», —
А был ли автор, кто он был
И где стихи свои печатал?
Откроется Журнальный мир,
Как говорит Тамара Глоба.
А если никому не мил,
Храни любовь свою до гроба,
Молчание в ответ цени,
Сейчас не до признаний нежных —
Не рецензируются и
Не возвращаются, конечно.
* * *
Хлопок одной ладонью — это
Они убили комара.
А ну как это футболисты
Играют в новый КВН
За толстой линзою с водой
И гром победы раздается
За окнами, где все спокойно?
Китайцы едут в свой Китай,
И янки влажную уборку
Затеяли, и только здесь
Кабак, ленивые беседы
Друзей о подвигах и славе.
* * *
Двойник президента в полдень
Сообщает, что все мы умерли,
Убедительно рассказывает, почему
Это случилось еще в девяностые.
В странах с развитой экономикой, —
Подсказывает ему суфлер.
Спят усталые игрушки
Хрюша и Степашка — почетные пенсионеры,
Снова в строю, крутят мультфильмы,
Притворяются живыми и настоящими,
Щипают под столом тетю Оксану,
Ждут возвращения дяди Володи.
* * *
Не пропадет ваш скорбный труд
И дум высокое стремленье —
Из миллиона алых роз
Сварили вкусное варенье.
Любовь и дружество до вас
Дойдут сквозь мрачные затворы.
И поезд в ночь ее увез,
А в дом пустой залезли воры,
Сошли с ума, цветы увидев,
И на кровать, как на батут, —
Вас примут радостно у входа,
И братья меч вам отдадут.
* * *
Отговорила роща золотая
Эзоповым веселым языком —
Не надо ничего предпринимать,
Чтоб журавлей запрячь в одну повозку.
Придут и сами громко пожалеют,
Дыру, откуда дует, залатают,
Нальют в стакан тебе алтайской водки
Для ласточки с отломанным крылом.
И странненькие люди не спешат,
Вот раньше были мы им интересны
Как зона экстремального туризма
В стране гиперстрофы и катастрофы,
Нет, пролетают, даже не махнув,
На новеньких тарелочках своих
С каемочкой небесно-голубой
Туда, где ждет их новый инфоповод.
* * *
На яндексе черная пятница,
На новости снижены цены.
Куда это яблочко катится,
Круша непрозрачные стены,
В пути обрастая деталями,
И тянется, вроде хвоста?
Туда, где за светлыми далями
Страница чиста и пуста.
Суббота придет с робинзонами,
Но есть еще беглые зайчики,
Луна над офшорными зонами —
Как будто оставили пальчики.
Кому это яблоко спелое
Лавиной несется навстречу?
И падает белое, белое —
Как царская шуба на плечи.
* * *
Река, прикрученная к городу
Скобой бетонного моста,
Внезапно речь произнесла
Как будто по другому поводу:
Пока нас не накрыло льдом,
Хочу сказать, что это небо
И то, что мы под ним живем,
И фонарей усталых нимбы,
Ура, товарищи! Но рыбы
Ей машут бронзовым хвостом,
Идут домой и спать ложатся
Перед Рождественским постом.
* * *
Всё гораздо сложнее устроено —
Где ни ворона нет им, ни воина,
Ни того, кто читает другим
Под вечерний и утренний гимн.
Это странный безмолвный аквариум,
И каркас из чего-нибудь сваренный,
Словно суп, вспоминающий рыб,
Трехлитровая банка, где гриб,
Как медуза, под марлей несвежею.
Всё хитрее — кикиморы, лешие
В сапогах и шинелях сквозь снег,
И какой-нибудь всадник возник,
Охраняющий от пробуждения.
А кругом чудеса нестроения,
Птиц воркующих вечный физмат,
С неба сыплет им крошки зима.
Что им снится? Кино незнакомое,
Жизнь чужая, туннель перед комою,
Свет в конце ненаставшего дня,
В гардеробе пустом толкотня.
* * *
Очень немногие смотрят вперед,
И единицы там что-нибудь видят,
Кроме кредитов и призрачных льгот,
Замков воздушных в новейшей Тавриде.
Легче, чем сторожем возле руин,
На остановке в полночной пустыне,
Некруглосуточный где магазин,
Кустики, и, возвратившись пустыми,
Так путешествовать, только куда —
Вглубь или вверх, как улитка на глобус,
Тихо взбираясь? Ей светит звезда,
Фарами грустно моргает автобус.
Варвары едут домой иль цари,
Спрятав дары в полосатые сумки?
Елочка с первого раза горит
Ясно, как будто на детском рисунке.
* * *
Никакого зайца в сундуке —
Там лежали утка и игла,
Скорлупа от ампулы и шприц.
Мусор, где из лягушачьей кожи
Чьи-то медицинские перчатки,
И ведро, похожее на ступу.
Тапочки, которым сносу нет,
Стрелы от подаренного дартса
Благодарным пациентом К.
* * *
Снег — известная шарада или господин шпион,
Пал-андреич из набора «сделай сам за пять минут».
Вместе — целая страна забинтованных предметов
И людей, которых нет, потому что быстро ходят.
Автономный, словно округ, независимый, бесстрастный,
Как судья, но мы забыли, что назначено пенальти,
И кричат повсюду «гол». Только это гол кому?
Свет, английский резидент, автор или исполнитель
Приказания из Центра, там не разобрать ни слова —
Полюбить или убить, подождать до воскресенья.
В областной его грибнице с площадью и ильичом
Смыт рисунок со стены, но мы наизусть прочли.
* * *
Где теперь пройдет грузовик с дровами,
Раньше было тесно между словами —
Во дворе их сбросит, и весь расчет,
К лету все забудется, зарастет.
Как пойдешь за хлебом, захватишь мусор,
Раньше так и бегал — единым курсом,
А на самом деле было другое дело,
В голове сидело и песни пело
Про деревья белые, сны чужие
За речною линзою. Так и жили.
Верно сказано в книге твоей — в начале
Говорили рыбы, а мы молчали,
Собирались с духом, букварь листали.
Раньше открывались такие дали,
Что увидишь край, где ни разу не был,
И домой вернешься, не купишь хлеба.
* * *
Бог создал драконов,
Чтобы мы учились чистописанию
И тригонометрии.
Чтобы улитка доползла до вершины
И оглохшая возвратилась.
Чтобы солнце, которое держат под замком,
Не погасло от любопытных взглядов.
А потом драконов не стало.
Значит ли это, что мы решили задачку?
Зимой лето на дверной цепочке
Лает и в дом не пускает
Без бахил и тапочек.
Дышишь одним воздухом с проверяющими тебя,
Благодаришь за воду и хлеб,
Гадаешь, кого он пошлет в следующий раз.
* * *
Всё, что уснуло, спит.
В деревья встроен датчик,
Чтоб оживать, когда проходят мимо,
И теням не даваться в руки.
Они ведь помнят текст присяги,
Но бросили их умирать в лесу
Чужого города, где девушка Антон
Билайновскую симку потеряла
С контактами невидимых друзей.
Все, кто проснулись, лают
И оставляют странные следы
На стенах в виде рожицы смешной.
Не получился человечек,
Не вышел и́з дому с дубинкой и мешком
Грибов набрать и разрешенных шишек
Под фонарем, попав в воронку света,
Поэтому и не исчез.
* * *
Гарри Поттеру снятся шпаги,
Кони черные и плащи,
Снова матрицу глючит, баги,
Мироздание, трепещи.
Из избы выносили сор и
Вдруг споткнулись об эти сны.
Посмотри, у него знак Зорро —
Восхищаются колдуны.
Заклинаний ему не надо,
И летать на метле зачем?
У него на щеке помада,
И заштопан рукав врачом.
Предводителем у команчей,
Про тюльпаны в другом кино,
Мог бы стать настоящим мачо,
Умереть на экране, но
Просыпается Гарри Поттер,
В этой жизни известный маг,
Ловит муху в чужом компоте,
И на лбу зарастает знак.
* * *
Король гномов всегда опаздывает,
Носит накладные каблуки, говорит по-немецки
Даже во сне, чтоб себя не выдать.
Русская пианистка играет, как умеет.
Дракону на Лубянке нечего терять,
Кроме своих золотых цепей,
Алмазного фонда, обгоревших дверей
После атаки нового Ланцелота.
Веселые человечки вежливым человечкам
Дарят гвозди́ки и бутылки с вином,
Курят с ними трубку мира и обнимаются,
Пока извержение не начнется
И камни не полетят на головы тех,
Кто вышел просто посмотреть на процессию
В честь наследника, помахать флажком,
Представить себя царем горы.
* * *
Министры ходят в школу без портфеля,
А депутаты с модным рюкзаком.
Пройдет одна учебная неделя,
И каждый будет с грамотой знаком.
У президента сложная программа
И много дополнительных часов.
Он не бездельник, у-у, мама, мама,
Он по ночам науки слышит зов.
Поэтому не пьет он и не курит,
Сидит, от книг не отрывая глаз, —
Исправит двойку по литературе
И снова перейдет в девятый класс.
* * *
Наша история о времени, пожравшем младенцев,
А они выросли и стали богами.
Наша история о воинах, не знавших седла,
О домах, выросших на замшелых костях.
Наша история о торговцах картофелем
И о том, как они отомстили Иисусу,
Наша история о танках в приморских лесах,
О деревьях, откуда сбежали белки и птицы,
О царе, в котором долго жила змея,
О пирожных, число их четыре, и в память о них
Люди выходят на площадь и обнимаются,
И разбивают о камни новенькие смартфоны.
Наша история о гноме в хрустальном гробу,
О семи белоснежках, охраняющих вход туда,
О нежити, запрещающей говорить о себе,
О Городе осажденном и несокрушимом,
О золотом огне, о зеленой воде,
О том, что случается с теми, кто к нам придет
С футбольным мячом, о том, что бывает,
Если вовремя не перекусить на столбе провода́.
48 
