Кольцо скарабея

ШАР

Концы ресниц продолжают подрагивать, постепенно темнея. Окно еще открыто, в него влетают иголки, корки хлеба, ветки, и скоро все это оказывается у кровати. Подушка раскалена, перо протыкает кожу на шее, минует вены и застревает в мышце. На одеяле множество дыр, из которых торчат клочья сена.

Когда пальцы прекратят дрожать, то они намокнут, и кости станут мягче, а потом расслоятся.

Дышать еще можно, но вот уже бронхи набиты пылью, а ноги онемели. Простыня падает на пол, следов пыли на ней не видно.

Подоконник давно завален тряпками и листьями. Там же гниют остатки ветчины и рыбы (чешуя собрана и спрятана в мешок на стуле).

Руки совсем заиндевели, начинает сводить пальцы, жилы разбухли, перед глазами шары, с которых не смешиваясь капает молоко и сало. Под скрип сосны не удается заснуть. Скоро совсем погаснет свет и станет теплее.

Сабля Мирчи Старого¹[1] Мирча Старый — господарь Валахии в 1386—1418 годах, полководец. Дед Влада Цепеша, ставшего прототипом знаменитого фольклорного вампира графа Дракулы. вонзается в грудь по самую рукоятку.

ТИГР

Коснувшись шеи тигра, чувствуешь, как теплеют пальцы: мех почти свалялся, и на ладони виден след от жира. Позвонки слишком подвижны, один из них легко можно вынуть.

Глаза полуприкрыты, сощуриться трудно, но зрачок скоро помутнеет, и зверь перестанет видеть охотников — выстрелов он и так уже давно не слышит. Сразу не заметишь, как сильно надорваны оба века, а ресницы еще больше потемнели и загнулись — на них налипает песок.

Горбинка на носу вспотела, от нее в воздух поднимается пар, который постепенно окутывает голову. С левой стороны мало усов — когда-то они были подожжены и огонь дошел до кожи. Трещины и выступы за ушами не прощупать.

Тигр совсем небольшой: он родился на Суматре и долго жил там.

Около хвоста дрожит капля — она изредка меняет цвет и не дает меху выпасть. Полосы на задних лапах седеют, шерсть вокруг линяет и вытирается, из-под когтей сыплется труха.

Тигр встает и медленно идет к океану — выпьет соленой воды, шкура заблестит и он продолжит путь.

ВЕСНА

На тротуаре около водосточной трубы стоит сапог, в который набили газету. С шестого этажа сыплются фантики и фундук. Под ногами почти не видно луж, только поребрик вымок и потемнел.

У входа в дом, где всегда много гостей, сидит девушка с таксой. Рядом с ними — мешки перьев, корзины с сыром и несколько серпов. Дождь будет нескоро, но нужно успеть спрятаться и закутать руки.

Через улицу — склад, там под валенками спят мыши и звучит кларнет. Стоит встать на коровью шкуру — и увидишь очертание башен, печатные станки, а потом булавки вонзятся под ногти, но кровь не потечет.

Котов медленно сдувает ветром, их мех начинает осыпаться, хлебные крошки попадают птице не в то горло, скоро рассветет, края облаков посинеют, но солнце не покажется.

Мальчик идет на второй этаж, забирает колчан, долго ищет стрелы, а потом сразу засыпает.

В переулке горит костер, и все задыхаются от дыма — в легких появляются пузыри, которые никогда не лопнут. Шубу забыли проветрить зимой, и теперь она может развалиться на части.

ЯНВАРЬ

На гвоздях раскачиваются и скрипят планшеты без подкладки, из которых медленно высыпается песок. Если выдернуть несколько волосков из гривы льва, то это не будет заметно. Галка с подбитым глазом уже перестала скакать по спинке стула.

Звук ключа в замочной скважине почти разбудит тебя, а когда проснешься, увидишь, что стены постепенно белеют. На балконе ходят люди и стараются разговаривать вполголоса. В руках у каждого — по два бидона с талой водой.

Мешки с семенами так долго пылились в кладовке, что почти всё съели черви. Почему-то не осталось ни вилок, ни ножей. Снег не перестает идти уже неделю, и у ив обламываются ветки.

Вышиванье отложено, к нему потихоньку подбирается моль: ее лапы уже коснулись края холстины. Многое пропало: скалку последний раз видели месяц назад, а то и больше. За печью полно грязи и копоти.

Ты долго пролежишь на дне покрытой льдом реки.

Вилки оказались начищены до блеска и убраны в шкафы.

ЛЫЖИ

Когда входишь с улицы, пахнет йодом и подсолнечным маслом. Лампочка перегорела и стала качаться, вчера мы нарисовали на ее стекле гусеницу.

Плотник обжегся оловом и теперь плохо видит: левое глазное яблоко совсем пожелтело. Он пошел удить рыбу и почти поймал карпа.

Пластинка с опереттой «Сильва» лежит на тумбочке, Лиза отгрызает от нее край, и на языке выступает вода.

В хлеву слишком чисто, потому что прислуга убрала его и вывела овец в сад к ясеню.

Около поленницы вырыто углубление — там коробка с куклами в беретах из бархата. Вечером мимо плетня проходили батраки и умудрились совсем сломать его, подпилив. Чинить, разумеется, никто не собирался.

Вязать веники — дело утомительное, и плотник скоро это забросил, завалился спать, а потом пошел пропивать деньги, которые заплатили, чтобы он сделал лыжи.

Лиза осталась дома, сварила овсяную кашу, залила медом, поперчила сверх всякой меры и начала чинить радио.

ШАХТА

После смены шахтеры не хотят идти домой, а болтаются по поселку и срывают афиши с тумб. Устроившись в кустах, они читают газету и углем выводят на полях руны. Закончилась первая неделя работы, ее нужно отметить — найти кафе, где достаточно шумно и свисает с потолка серпантин, а пока можно отправиться смотреть мультфильм «Призраки погибших кораблей». Свет в кинотеатре не гасят, перед сеансом билетеры разносят вяленое мясо и пышки, покрытые слоем пыли.

Затем наступает время для покупок — шахтеры приобретают щегла без клетки, два рулона обоев, шариковые ручки.

Старик, живущий на главной улице, отговаривает их идти в тир и предлагает заночевать в шахте.

Обратный путь долог, но это никого не останавливает. Младший, Тимо, развлекает всех историями о мышах и зайцах.

Наконец они спускаются в забой, оставив каски на поверхности, а старик дарит им ужа и уходит домой.

Шахтеры расстилают ватники и через час уже спят, подложив под голову шапки.

ШЕХЕРЕЗАДА

Ты говоришь долго, не можешь остановиться уже третью ночь, а ком в горле все больше мешает дышать.

Шехерезаде хочется все время жить в царском дворце, считать монеты и воспитывать Дуньязаду, которая постепенно перестает ее слушаться.

Царь вернулся с охоты на барса, причесывает гребнем шкуру, грустно вздыхая. Ему забыли зашить карман, и оттуда падают деньги. Сегодня можно ничего не рассказывать, а устроиться на балконе пить воду с кедровыми орешками и наконец вышить ногу газели.

Отец девушек прислал из дома ящик с игрушками для Дуньязады, а мать нашила платков из шелка.

Шехерезада помнит лишь одну историю, которую можно растянуть на сто ночей, — о сражении арабов с византийцами. Лучше рассказать о враче, который вылечил царя от проказы и поплатился за это.

Вечером Дуньязада решила пожарить утку, но масло зашипело, и она чуть не спалила полкухни: после того как пожар потушили, с потолка стали падать белые хлопья.

Шехерезаде обещали, что этой ночью она сможет отправиться на прогулку.

АВТОБУС

Автобус долго стоял в гараже, где рабочие старательно его ремонтировали. У кресла водителя были заменены подлокотники, к которым жена бригадира прикрепила ржавые бубенчики. Жители соседнего дома принесли туркменские ковры и разложили их на сиденьях, предварительно побрызгав сладкой водой. Девочки стали протирать зеркала замшей и класть рядом с ними конфеты и пирожки.

Шофер долго приделывал к рулю матовый шар, внутри которого находился мышиный хвост, а потом пошел смазывать тормоза.

Сестра механика вызвалась вымыть пол в салоне — на это ушел целый день. В дальнем углу валялся сундук с тряпками и птичьими костями. Шофер наконец согласился выбросить флаги.

Откуда-то взялась кадка с фикусом, ее поставили в конец салона. Осталось вымыть окна и развесить занавески.

Наконец автобус был покрашен и отправился в путь.

АЛА-АД-ДИН

Ала-ад-Дин родился в Каире, в семье купца, и до семи лет прожил в подвале,потому что его берегли от дурного глаза. Туда прилетали голуби, мальчик кормил их детским цветочным медом, наливал попить, а однажды примотал каждому к лапе по колючей нитке. На плечо Ала-ад-Дина села сорока, издававшая хрипы; он встряхнул птицу — из клюва выпал неограненный сапфир.

Влюбленный в Ала-ад-Дина Махмуд-аль-Бальхи хочет уговорить его вместе отправиться в путешествие. Они поехали к Багдаду, но в дороге произошла размолвка, положившая конец их дружбе.

Дорогу преградили каурые лошади, навьюченные мешками, из которых высыпались глиняные черепки. Они шли, шатаясь, — ни одной подкованной среди них не было. На спине у самой старой уселся ястреб с серебряным кольцом на шее и с мышиным хвостом в пораненной лапе.

Все тюки с тканями отобрали кочевники, оставив взамен зеленую шаль. К ночи купцы набрели на шатер и устроились спать. Под утро их разбудила девочка в диадеме, забрала шаль и пообещала поджечь шатер. До города все-таки удалось добраться.

В городе Ала-ад-Дин женился на Зубейде, которая умела играть на лютне и делать розовую воду. Под подкладкой её туфель были зашиты динары. Около их дома жила пантера в шелковом ошейнике, по утрам съедавшая кролика.

Зубейда не любила выходить на улицу, она часто сидела в беседке и плела корзины, которые никто не покупал. На земляном полу набросана скорлупа от миндаля и гвозди.

Вскоре пятки Зубейды стали темнеть, она проболела месяц и умерла. Ала-ад-Дина оклеветали перед халифом, и он был вынужден переселиться в Аль-Искандарию, где прожил десять лет, занимаясь изготовлением настоев и мазей. В углу комнаты стоял сундук с войлочными шапками и Кораном в кожаном переплете, между страницами которого лежали еще не высохшие листья.

Знакомый перс положил Ала-ад-Дину под подушку две иголки, напоил шербетом, того сморило. Пробуждение наступило через три дня. У кровати стояла Зубейда, которую, как оказалось, похитил джинн. Её руки были связаны, на левой груди — следы от укуса, а под мышкой — кувшин с ужом.

Вскоре было получено прощение от халифа, и пришло время возвращаться в Багдад.

СИТТ БУДУР²

Фонарь светит прямо в лицо Ситт Будур, но она спит так крепко, что ничего не чувствует. Окно открылось от ветра, и в комнату летит рыбья чешуя. [2] Ситт Будур, жена царевича Камара аз-Замана — героиня сказок «Тысяча и одной ночи».

Расшитая рубашка задралась, талия опоясана веревкой, на которой сверкает красный камень — кожа под ним нагрелась и чешется.

Утром Ситт Будур обнаруживает, что исчез её перстень, а у виска отстрижен клок волос. Озираться по сторонам бессмысленно — здесь никого нет. Старуха, сторожившая красавицу, клянется, что в комнату не входили.

Слуги и невольницы весь день бродили по дворцу, ища пропажу, но дело было безнадежным.

Ситт Будур была уверена, что провела ночь с удивительным юношей. Остальные считали это вздором. После того как девушка в гневе зарубила старуху мечом, её поместили в башню, сочтя бесноватой.

Пять лет провела Ситт Будур в чулане с мокрыми стенами, прикованная цепью к столбу, который стоял посередине. Писать поэмы можно и в таких условиях. Главное, чтобы приносили еду хотя бы раз в день, даже если это сырой рис. Воды хватало.

Наконец появился Камар аз-Заман с мазями, снадобьями и воробьиными маслинами. Он вернул Ситт Будур перстень, забрал поэму и красный камень и велел готовиться к свадьбе.

Башню снесли, на её месте разбили сад и вырыли пруд, где развели множество колючих рыб. [3] Харун ар-Рашид, в переводе — Харун Справедливый (766—809) — историческое лицо, арабский халиф; герой сказок «Тысяча и одной ночи».

ХАРУН АР-РАШИД³

Лисица выбралась из курятника, где загрызла двух цыплят, и пошла искать кухню, чтобы полакомиться орехами. Женщина перестала делать начинку для пирога, взяла веник и отхлестала зверя по спине. Потом сюда прибежали дети, которые попытались отрубить лисице хвост. Медлить нельзя, нужно спасаться бегством.

Наконец она достигла верхних покоев и стала осматривать комнаты. Почти везде пахло миндалем и древесной стружкой. Лисица аккуратно подтолкнула красную резную дверь, очутилась в покоях халифа и начала драть ковры. Харун ар-Рашид проснулся, они пошли гулять по комнатам, разыскивая изумруды, и увидели спящую девушку в алых шароварах и голубом плаще. Рядом стояла бутыль вина, из которой халиф отпил, а остатки вылил на пол.

Пробудившись, девушка взяла лютню и развлекла их с лисицей пением. Потом она рассказала, что уже давно была куплена для халифа, но оказалась взаперти.

Утром были призваны купцы с жемчугом, рубинами и парчой. Девушке понравилось лишь кольцо скарабея. Харун ар-Рашид пригласил Абу-Новаса, чтобы тот сочинил об этом стихи, и за это отдал ему лисицу.

ЮВЕЛИР

Недавно ювелир завёл помощника — одноглазого мальчика, который, глядя на кусок золота, может сказать, сколько он весит. По утрам прислуга кормит мальчика пловом и поит чаем с печеньем, потому что без завтрака он не соглашается работать.

Ювелиру нужно докончить подвески к завтрашнему дню, но для этого надо отыскать щипцы и придумать, где взять три недостающих аметиста.

Весь день ювелир ходил по лавкам, купил сыру, шлёпанцы, оленьи рога, и наконец один торговец обещал показать аметисты и повел его по скользкой лестнице в подвал. С потолка свисали гроздья винограда и медные тазы. Несмотря на уговоры, торговец был не в силах расстаться с камнями, и ювелир ушёл ни с чем. Во время его отсутствия мальчик вынул из подвески все камни и положил их в свой кошелёк, а золото переплавил, и получилось несколько витых цепочек.

На рассвете пришли китаянки. Не увидев украшения, одна из них ударила ювелира по пальцам палкой с гвоздём на конце. Потом самая красивая из них выгнала ювелира из дому, и остаток своих дней он прожил в будке на рынке. Мальчика поселили в меньшей из комнат, обучили вязать и играть в кости.