* * *
Их было двое, брат и сестра, и каждый
жил не в том месте, где жил другой
или проще сказать они оба
жили в разных местах
они жили в далеких странах
в удачных странах, в богатых странах
в разные стороны когда-то уехав
из своей забытой Богом страны
они называли ее «там», но никогда
по имени и никогда
своим домом
и тем более Домом, не зная до конца отчегó
Я и есть эта сестра
это я однажды набрала номер
что ты звонишь среди ночи
спросил он
тебе совсем нечего делать
раз ты решаешься звонить призракам
и тревожить их ночью в середине моего лета?
У меня новая любовь и между нами
сто тысяч миль и шестьсот пятьдесят два дня
молчания
мы давно уже не там и никогда
туда не вернемся, так зачем ты звонишь?
я сказала
я звоню тебе глубокой зимой когда звезды
замерзают в своих узорах
ты и я никогда и не знали, что было «там», и никогда не узнаем
я звоню потому что не могу никого полюбить
пока ты не сосчитал своих призраков
я звоню потому что не говорила о Доме
три года и пятьдесят два дня
и хочу говорить о нем
вот почему я звоню
мы были брат и сестра, и ты
мой другой, правда
ведь это правда, но кто бы ты ни был, мне все равно
нечего делать, ну что, это я, как дела?
Как болеют на море
В ту зиму когда мы с тобой столько ссорились
море было очень холодное
и в то лето когда потеряли надежду — тоже.
Нам надоело постоянно видеть море
слышать море
смотреть на море
зализывать раны
чувствуя на языке
вкус металла и соли.
Но когда больше ни во что не веришь
погода перестает меняться
и перед тобой только море
холодное круглый год
уносящее никому не нужные воскресенья
как стаю чаек в неторопливых волнах
на мокрые пляжи наших ладоней
где ничто не растет
где мы пишем
наши сложные длинные имена и рисуем
наши маленькие сердца
и где всё даже чаек
аккуратно смоет прилив
на следующий день.
Гроза
Я запомню твое лицо, когда ты бросишься прочь,
а если я уйду первой, ты запомнишь что-то во мне.
Мы на склоне холма.
Над нами каменная резьба неба
раскалывается под ударами света.
Мы спускаемся, выкрикивая на ходу
имена стран, где жить не имеет смысла,
потому что там будет то же, что было.
В конце концов, мир слишком мал,
чтобы в нем мог укрыться кто-то из нас
или мы вместе.
Нам ещё предстоит затеряться
среди праздников, опустошённых ветрами
и переполненных до краев обломками, летящими с неба.
Когда-нибудь только твое лицо
я смогу различить в уже незнакомых
ландшафтах своей жизни,
и я буду той единственной, кто увидит тебя,
убегающего от шторма
при вспышке молнии.
* * *
Мы проснулись и нет ничего легче снега
за шторами белизна
снег заставляет забыть как неумолимо время
и что бы мы думали если бы не забыли об этом.
Вот почему
мы и боимся раздвинуть шторы;
снег не скроет всего что исчезло и не вернётся
черный дрозд на заснеженной ветке понимающе смотрит: да-да.
Снег пошел лишь под утро
но пока мы спали, как он занес наши сны!
Ты не знаешь, сколько мы спали?
В изоляции
Так каждое утро: ты внутри дома
голова внутри шапочки для душа
и твой обед в кастрюле
Снаружи ужас расставанья
головокружение тротуаров
инквизиция неба
следы птиц
Внутри привычка сидеть в углу спасает от пустоты комнат
внутри лучше глядеть на голые стены а не на дыры в протертых коврах
Снаружи флотилии облаков, долгожданные паруса возможных жизней,
извиняясь за опоздание, собираются в гавани.
Внутри твое сердце одно бьется в своем одиноком сне
Так день за днем: свобода
бродить по дому, приучаться ни о чем себя не спрашивать.
Но внутри своей шкуры ты корчишься как ненасытный минотавр
мечется в лабиринте
не ища выхода
но и не выбирая себе клетку
Наблюдая за тем, кто не сумел утопиться
Я видела тебя на пляже
ты приходил каждый вечер
чтобы спрятаться в море
(одинокая башка болталась в волнах как горошина в супе)
притворялся что уплываешь
и вновь выходил на берег
словно вернувшись из далеких стран.
Но сегодня я сразу почувствовала что-то совсем иное
в том как ты сорвал часы словно они прилипли к запястью
как стащил футболку словно она не твоя и уже не нужна
как ты шел к воде по обломкам ракушек
словно они не ранили тебе ноги
Как всегда ты бросился в воду
но в этот день почему-то не было прилива
и ноги несли тебя дальше и дальше
в нарастающей панике не находя глубины
и я знала ты думал
что даже море тебя обмануло
Ты дошел до острова посередине залива
и движешься теперь обратно
твои колени яростно рассекают воду
одежда по-прежнему там где ты ее бросил
и тебе некуда больше идти
и некуда возвращаться
Berlin-Mitte
Я живу в доме с привидениями.
Я ничего не ем и почти не сплю.
А когда засыпаю мне снятся чужие сны.
Часто я теряю чувство времени
и жду что кто-то придет ко мне в полночь
не зная кто это будет
но готовясь к неизбежному
Мой чемодан всегда под рукой но в нем пусто
Я знаю меня застанут врасплох. Я готова
оставить все что имею
Я брожу по дому ища каких-то следов, едва заметного намека, улик
но стены словно вчера побелили
что там на потолке снизу не разглядеть
а пол тщательно отполирован
уже в новом самоуверенном веке
Сидя у узкого окна я вспоминаю
тех кого никогда не знала
потому что их больше некому вспомнить
и никто не кивнет: да-да, это был мой номер
Я боюсь что однажды ночью они вернутся
после шестидесятилетней отлучки
я конечно отдам им весь дом и кровать
и полки и стол на кухне, но, боюсь, они скажут
что то что у них отняли
невозможно вернуть
Песня иностранца
Бывает ли на свете
чрезмерный покой?
Он окутывает приезжего как туман
счастливая безмятежность
где потерянное растворяется
как привидения в тумане.
Есть ли на свете место
где о войне напомнят лишь взрывы дождя
ритмы капель в воскресный полдень
где можно задержать дыхание
на одну минуту или на всю жизнь
где небо глядит в глаза незнакомцу
доверчиво и без страха
где папоротник сохраняет простоту и ясность
твоего горя
и стада облаков пасущиеся в небе
сопровождают мигранта
полпути через океан
и никогда дальше
Остров Бали
1. Фотографируя
Индийский океан
взбивает пену вдоль рифа
а при отливе
выходят рыбаки
и стоят целый день спиной к острову.
Но сейчас их уже нет
и никого нет
лишь силуэты псов
охраняют ворота ночи.
На пустырях
за роскошными отелями
шевелится мусор
и белые лепестки
падают с ветвей под которыми никто не стоит
с фотогеничной улыбкой
чтобы грязь, жара
и отсутствие перспективы
стали экзотическим фоном.
Сейчас я далеко на заднем плане
как непонятный размытый турист в углу снимка
который ухмыляется, как будто говорит
это не мой океан
и не мое дело.
2. Горничная
В отеле который хочет казаться роскошным
я познакомилась с горничной
второй ребенок в семье без отца
в одиннадцать лет забрали из школы
не было денег
деревня вдали от моря
куда никто не ездит
где мама сидит
всё в той же тени под деревом
ждёт от тебя письма
и кивает головой в ответ горным духам.
Ты выходишь из кафе «Солнечный Бали»
где всегда великолепный закат
после долгого и пустого вечера
одурев от MTV
и загорелых туристов цвета надраенной меди
ты нам улыбалась и говорила
на специально выученном английском
для нас ты приветливый местный житель.
Ты снимаешь форменный передник
прячешь улыбку
и уходишь в свою комнату
повесила сохнуть
то что наденешь завтра
закуриваешь сигарету
влажная ночь
океан грохочет у рифа
ты думаешь обо мне, о нашем племени приезжих
о том, как твоя жизнь проходит среди чужих отпусков
мы-то завтра уедем отсюда, а ты?
тебе только двадцать четыре
и ты не позволяешь себе мечтать
прежде чем заснуть.
Покидая остров
Вокруг меня со всех сторон океан
Как всегда со всех сторон океан
но сегодня я слышу свой голос: «Я уезжаю в Европу»
и слышу как сама смеюсь потому что мне страшно
от мысли как далеко континент
который я даже не привыкла называть по имени
как не называешь по имени саму себя
и не здороваешься снова и снова
с тем что и так рядом
Любая страна — это остров
Каждый живет на острове
кроме тех кто этого не знает
кроме тех кто не должен даже во сне ходить на цыпочках
чтобы не разбудить вечно бдительного океана
кроме тех кто не знает что покинуть остров
значит кружиться вместе с огромным зеленым мячом бесконечных морей
которые вечно поют свои берущие за душу песни
никуда не направляясь
ниоткуда не приходя
Дорога в Роксбург
Все дороги ведут к морю, говорит водитель
и продолжает рассказывать
о жизни в Роксбурге
о налогах, погоде
и взрослой уже дочери которая учится на курсах домохозяек
и завела себе друга механика
Тем временем автобус
прорезает замерзшие ветреные ландшафты
похожие на воспоминания о других поездках
в какой-то другой стране
и другой жизни с кем-то другим
кто спит откинувшись на соседнем сиденье
со знакомой небрежной грацией
и едет с тобой сквозь пустые поселки по имени Роксбург
которым нет дела ни до чего вокруг
хотя они так близко к морю
сквозь необозримые отражения
неба и тени бескрайних туч распластанные по взгорьям
сквозь все тот же ветер просвистывающий насквозь
наши несбыточные воспоминания
который смеется над тем какой у нас потерянный вид
и приносит откуда-то издали
голосом водителя сказанные слова
все дороги ведут к морю
32 
