Простой и позитивный
Я не в восторге от такой разновидности смерти.
Звонок в дверь убивает меня, хотя потом еще жить и жить,
по крайне мере, на время этого визита.
Всякий раз думаю, что это позитивно настроенный
почтальон с приличным денежным переводом,
или что-то в таком же духе. С каждым чертовым
разом наивно думаю — ведь люди здесь были
совсем недавно, на прошлой неделе — и было бы слишком
подозревать их в такой нехилой
жестокости, наивно думаю, открываю.
Открыть. Поговорить. Блядский экуменизм.
Немеренное количество сигарет. Нужно, увы,
за что-то держаться. Разговаривать. Нужно что-то сделать
с губами и руками. Для чего-то ведь я погибаю здесь,
на передовом посту. Держащийся на стихотворении,
стихотворении-женщине, стихотворении-ребенке,
стихотворении-я, стихотворении-мир
и стихотворении-тот свет. Разговаривать. Обмениваться всем:
понедельником и декабрем, обедом, газетой.
Выйти на свежий воздух, выйти на баррикады
трамвайных остановок, магазинов, баров, автострад.
Открыть. Поговорить. Хорошая перспектива.
Простая и позитивная. Контактировать.
Говорить, стиснув зубы. Зачем-то я здесь.
В себе не нашел я ответа. Нет.
Запутывая следы, в апреле
Брожу, запутывая следы. Оставляю их повсюду.
В кармане опять совершенно ненужный ключ.
Не хочу и не могу жить на вокзале,
на улице, под мостом, в машине, в отеле.
Не хочу туда. Слишком далеко зашел.
Никто не преследует, никто не идет за мной.
Это я отбрасываю эту тень. Брожу,
запутывая следы, между местом, где меня уже
нет и местом, где меня еще нет
— и до конца неизвестно, окажусь ли я там вообще.
Запутываю следы.
Моя куртка осталась в доме, которого нет.
Сегодня я спал в том доме, которого еще нет.
Ты дала мне утром — перед тем как я вышел в дождь —
ключи от того дома, и это еще смешнее.
Короче, как ты себя чувствуешь? В порядке. Благодарю.
Еле передвигаю ноги. Сам виноват.
Бреду через дождь с двумя комплектами
ненужных ключей. Так грустно, что даже
не до стихов. Брожу, шатаюсь,
скитаюсь, запутывая следы. Один. Никому не нужный.
В никуда, с ключами, сквозь дождь, в мокром свитере,
очертания утеряны, сломан язык.
Зонтики
Я что-то говорю.
Что-то говорю.
Что-то говорю, но хотел бы,
чтобы все само разговаривало,
само происходило,
само начиналось,
само заканчивалось.
Я что-то говорю, а в голове
у меня старые номера
телефонов,
неактуальные адреса,
полным-полно
грязных
ругательств.
Ладно,
иди без зонтика,
мокни.
Все остальное
никуда не денется,
как номер телефона
на спичечном коробке…
Оплеванный
Когда-нибудь этот город будет принадлежать мне.
Пока что гуляю. Пока что смотрю.
Пока что точу свой нож.
Надеваю-снимаю кастет.
Оплеванный. Оплеванный.
Плюнули мне на спину.
Я не в курсе — хожу по городу.
Хожу по городу:
Планты,
Шевская,
Рынок.
Хожу по городу:
Рынок — Шевская — Планты.
Оплеванный. Оплеванный.
ОПЛЕВАННЫЙОПЛЕВАННЫЙОПЛЕВАННЫЙОПЛЕВАННЫЙ
Когда-нибудь этот город
будет принадлежать мне.
Пока что гуляю, смотрю.
Пока ничего.
Когда-нибудь
по реке Висле
придет
корабль пиратов,
с пятью мачтами,
двадцатью пушками.
Они спросят:
— Кто здесь Светлицкий?
А я тогда встану
посреди Рынка
и буду командовать:
— Этого. Этого. Этого.
Этого. Этого. Эту.
Этого убрать.
Эту ликвидировать.
Этого. Эту. ВСЕХ!
К р а к о в и Н о в а я Г у т а.
С о д о м и Г о м о р р а.
И з С о д о м а в Г о м о р р у
х о д я т т р а м в а и.
Хожу по городу.
Хожу по городу.
Оплеванный.
Оплеванный.
Оплеванный…
Касабланка
Нелюбимый не предает.
Нелюбимый бродит,
звеня в кармане
никчемным ключом.
Из подворотни выглядывает старик,
подозрительно похожий на Богарта.
«Целюсь прямо в твое сердце, сынок!» —
«Ты же знаешь, это у меня самое нечуткое место».
В соседней подворотне нашли
семидесятилетнюю Мерилин Монро.
Она только и успела прохрипеть:
ПУ ПУ ПИ ДУ.
«Кто Вы по национальности?»
«Пьяница.
Внебрачный сын
Богарта и Мерилин Монро.
Это я
убил Лору Палмер».
И довольно об этом.
Господин Трактор
Не разрешать
ничего.
Запретить
все.
Ввести
комендантский час
с пятнадцати тридцати.
Не разрешать
ничего.
Запретить
все.
Между мной и тобой
положить
полицейского.
Не разрешать
ничего.
Запретить
трактор.
Запретить
мужчину.
Запретить
женщину.
Запретить
дом.
Запретить
трамвай.
Запретить
яйцо.
Запретить
все.
Рог из слоновой кости
Я увидел свет,
потому и пришел.
Позвонил, и ты открыла.
Я не пришел разговаривать,
не пришел ссориться,
не пришел продолжать
извечную войну. Я
пришел трахаться,
пришел трахаться.
Один нож уже в моей спине,
и нет там места
для прочих.
Я пришел трахаться.
Отпадает дилемма:
чай-кофе. Я
пришел трахаться,
пришел умирать.
Увидел свет,
потому и пришел.
Позвонил, и ты открыла.
Я не пришел разговаривать,
не пришел убеждать,
не пришел собирать подписи,
не пришел пить водку.
Я
пришел трахаться,
пришел умереть.
Неподсаживаемый
Ну, представьте себе:
март или апрель
(ну… скорее, март), вечер.
Встречаю И. П., он пьян, как
свинья, а я трезв,
как свинья. Идем пить кофе.
Он — между морем водки и возвращением домой.
Я — между ссорой
с одной бабой и разговором с другой,
который, быть может, тоже закончится ссорой.
Итак, сидим в баре
(даже если напрягусь, не вспомню, в котором).
Он — пьян, как свинья. А я трезв, как
свинья. Пьем этот кофе,
и вдруг он, показывая на каких-то двух телок
за соседним столиком, предлагает к ним
подсесть, а я говорю: оставь меня
в покое, я не хочу.
Ебал я все это, я сегодня
неподсаживаемый.
Ебал я все это, я сегодня
неподсаживаемый.
Между ссорой
с одной бабой и разговором с другой,
который, быть может, тоже закончится ссорой.
Ебал я все это, я сегодня
неподсаживаемый.
Ладно, проехали. Болтаем о том, о сем.
О литературе, может быть, даже
о бабах. Начинается дождь.
Он неплохо держится,
хотя и пьян, как свинья. Я тоже неплохо держусь,
хотя, как свинья, трезв.
И опять он — показывая на тех двоих, говорит:
смотри, как все хорошо складывается, их двое и нас двое,
давай, подсядем к ним. А я, я говорю: не хочу,
нет, ну его,
ебал я все это, я сегодня
неподсаживаемый.
Ебал я все это, я сегодня
неподсаживаемый.
Между ссорой
с одной бабой и разговором с другой,
который, быть может, тоже закончится ссорой,
мне не хочется.
Ебал я все это, я сегодня
неподсаживаемый.
Так иногда бывает,
что я неподсаживаемый.
Так обычно бывает,
что я неподсаживаемый.
Сижу один за столиком
и не хочу к вам подсесть,
даже если вы мне киваете.
Ебал я все это, я сегодня
неподсаживаемый.
Вэн Моррисон, Джим Моррисон, Патти Смит и Джими Хендрикс прикалываются
Это история из середины
шестидесятых.
Красивая девушка
и толстый мужик
в доме толстого.
— Ну, и чем ты занимаешься? — спрашивает толстый,
она
снимает свои рыжие колготки, толстый,
пуская слюну, спрашивает: — Сколько
тебе лет, в какую школу ты ходишь, как
тебя зовут? — Эх, нет у нас
времени.
Давай сделаем это по-быстрому. Иисус
умер
так рано, едва проснувшись.
Давай сделаем это по-быстрому.
Красивая девушка и толстый
мужик
в доме девушки.
Отец на работе, зашибает бабки,
а мать отправилась их тратить.
Красивая девушка бросает ключ на стол.
На стене висят Мао, Мерилин Монро и
детское фото. — Как
тебя зовут? Как тебя зовут?
— У нас нет времени. Через минуту
они вернутся.
Давай сделаем это по-быстрому.
В ночном такси, отвернувшись
к мокрому оконному стеклу,
она вдруг говорит: — Гэ
— эЛь —
О — эР — И — Я, она сказала: : — Гэ
— эЛь — О — эР — И — Я, она сказала:
ГЛОРИЯ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
I wanna be your dog
Нет больше мира.
Кончился.
Нет больше времени.
Кончилось.
Нет больше цели.
Кончилась.
Нет больше смысла.
Кончился.
Я хочу быть
твоим псом.
Я хочу быть
твоим псом.
Я хочу быть
твоим псом.
(Ну, давай).
(здесь идет соло на гитаре)
Последняя передача последнего радио
кончается гимном
погибшей страны.
Сейчас, когда мы остались одни,
можем делать это
на газетах, на знаменах,
на знаменах, на газетах.
Я хочу быть
твоим псом.
Я хочу быть
твоим псом.
Я хочу быть
твоим псом.
(Ну, давай).
Мои дневнички
Я забываю забыть. Я забыл о том,
что когда-то уже так закончил. Начинаю по-новой
— и забываю забыть. Незабываемые неприятности
оживают, как в фильме, что лежит в видеопрокате
на полке «Триллеры». Встают останки
былых проблем, вот они что-то требуют,
опять, опять нужно вбить им осиновый кол,
а затем забыть, забыть.
Именно так все закончилось? Именно так я с этим покончил
— говорю и не помню, что уже так говорил
в другом месте, в другое время. Я помню только
расцветку обоев,
мои дневнички,
расцветку обоев.
Утренняя паства
Пол, плащ вместо кровати, свитер вместо одеяла.
С гордостью ношу шерсть домашних животных
на своей одежде, теряю человеческий облик
изящно и деликатно, получаю откровения во сне.
Здесь моя паства, мой континент.
Первый луч солнца назло старой, черной, окостеневшей земле.
Здесь у меня, мужика, нет больше повода
прятаться от лучей утреннего солнца,
от жилых домов, от женщин, от того,
куда нужно успеть добежать до вечера.
Из мертвых
В новой жизни нужны новые женщины.
Вот воображение уже тискает очертания задниц,
обломов, грязных ног и волос,
веснушек и косметических средств.
Новая жизнь и долгие разговоры из серии «переживаю
за тебя», заводимые для очистки совести,
ночь вытесняет ночь, одни похороны
наперегонки с другими.
Когда-нибудь я решусь, сейчас я в дороге,
не знаю, вернусь ли, если она исполнит
мое единственное условие, и раз уж нет у меня права
ставить условия, я поставлю сам себе
водки, и условие назову, не услышав его.
Четки, кофемолка, флюгер
Я не ухаживаю за твоим мужчиной
в твое отсутствие, не кормлю его
должным образом, отправляю его к другим женщинам,
а он их обижает, обещая то,
что уже обещал тебе;
я не ухаживаю за твоим мужчиной,
это кто-то, кого не должно здесь быть,
я держу его в небольшом, все еще открытом гробу,
он поет оттуда короткую песенку пьяницы.
32 
