ISSN 1818-7447

об авторе

Эздемир Асаф (Özdemir Asaf) родился в 1923 г. Учился в Стамбульском университете на факультете права и экономики, в Институте журналистики, но обучение в этих вузах не закончил. Работал страховым агентом, журналистом, переводчиком. После того, как создал типографию «Санат/Искусство» (1950), с головой окунулся в типографскую деятельность. Сборники стихов: Мир открылся моим глазам, 1955; Ты, Ты, Ты, 1956; Перед дверью, 1957; Углы круга, 1961; Не мягкости, 1962; Как твои дела? 1970; Не ешьте цветы, 1975; Одиночество нельзя разделить, 1978; Счастье после меня, 1983. Умер в 1981 г.

Джан Юджель (Can Yücel) родился в 1926 г. Учился в Анкарском университете на факультет языка, истории и географии, изучал латинский и греческий языки. Продолжил обучение в Кембридже и Париже. Во время корейской войны в 1953 году служил переводчиком в турецких войсках. В 1958—63 гг. жил в Англии, работал переводчиком в посольстве и диктором в турецкой службе радиостанции BBC; был уволен после того, как при получении известия о смерти Назыма Хикмета много выпил и не смог выйти на работу. В 1963 году вернулся в Турцию, работал гидом, публиковал статьи и переводы. После военного переворота 1971 года за переводы биографий Мао Цзедуна и Че Гевары был заключен в тюрьму, в 1974 году амнистирован. Продолжал печататься как поэт, публицист и переводчик (в том числе пьес Шекспира, стихов Томаса Элиота, Дилана Томаса, Федерико Гарсиа Лорки). Сборники стихов: Писательство, 1950; Стена любви, 1973; Стихи одного политика, 1974; Смерть и мой сын, 1976; Поэма о взводе, 1981 (собрание его первых четырех сборников); Гармония цвета, 1982; Подъем в небо, 1984; Браслет из пяти колец, 1985 (сборник, в который вошли все его стихи, кроме последнего сборника); Жертвоприношение жизни, 1985; Один очень мальчик, 1988; Короткий период, 1990; Вороненок, 1990; Ночная смена, 1991; Пока, пока, тишина звуков, 1993; Прогулки, 1994; Мааиле, 1995; Вприпрыжку, 1997; Алавара, 1999; Мое место Датча, 1999. Умер в 1999 г.

Джемаль Сюрея (Cemal Süreya) родился в 1931 г.Окончил Анкарский университет (факультет политологии, отделение финансов и экономики). Работал финансовым инспектором, публиковал статьи и переводы, работал в издательствах, выпускал собственный журнал «Папирус» (47 номеров в 1966—1970 гг.). Лауреат нескольких поэтических премий. Сборники стихов: Уверджинка, 1958; Бродяга, 1965; Поцелуй меня, потом роди меня, 1973; Слова любви, 1984 (первые три сборника и Раскрывающий в пропасти); Осеннее изнурение, 1988; Горячая подкова, 1988; Слова любви (все стихи), в 1990 и 1995г. были напечатаны стихи, не вошедшие в его сборники. Умер в 1990 г.

Сезай Каракоч (Sezai Karakoç) родился в 1933 г. Окончил факультет политологии Анкарского университета (отделение финансов и экономики). Работал помощником аудитора, налоговым инспектором. Выпускал журналы «Искусство стиха» и «Возрождение». Открыв издательство «Возрождение», печатал в нем книги самой различной тематики. В 1990 г. основал партию «Возрождение» и стал ее председателем. Получил премию «World Academy of Arts and Culture» на 20-ом всемирном поэтическом конгрессе (1991). Сборники стихов: Пролив, 1959; Аорта, 1962; 40 часов с пророком, 1967; Голоса, 1968; Книга Тахи, 1968; Радостная весть розы, 1969; Слова, посвященные жизни, 1970; Торжественные пения, 1977; Лейла и Меджнун, 1981; Молитва огню, 1987; Часы судьбы, 1989; Мона Роза, 1998.

Джеват Чапан (Cevat Çapan) родился в 1933 г. Окончил Кембриджский университет, специализируясь в области английской литературы. С 1960 г. преподавал на литературном факультете Стамбульского университета, с 1975 г. профессор, с 1980 г. на театральном отделении Государственной академии изящных искусств, с 1996 г. возглавляет  Отделение языка и литературы в частном университете «Едитепе». Переводил на турецкий язык стихи Сафо, Сефериса, Кавафиса, Элитиса, Унгаретти, Йейтса, Элиота, Пессоа, Э. Бишоп, опубликовал поэтические антологии «От Китая до Перу», «Современный греческий стих», «Современный английский стих», «Современный американский стих», «Избранная мировая любовная лирика», «Поэтический атлас» в 4 томах. Сборники стихов: Вернись, голубь, вернись, 1985; Естественная история, 1989; Рождающее любовь, 1994.

Эзкан Мерт (Özkan Mert) родился в 1944 г. Учился в Анкарском университете, где специализировался в области синологии. С 1971 г. живет за границей. Работает в турецком отделе Шведского государственного радио. Сборники стихов: Мы заново отстроим все, 1969; Ласточки, ласточки, 1978; Сказание об Атчалы Кель Мемете, 1980; Вот жизнь! Вот смерть и история!, 1984; Мир бьет мне в лицо, 1987); Голубые часы в Стокгольме, 1987; Аллах и танго, 1990; Моцарт и Средиземное море, 1992; Я сражаюсь на дуэли с одним ручьем, 1995; Заметки космополита: Избранное 1960—1995, 1997; Защита озера Ван, 2001.

Исмаил Уйароглу (İsmail Uyaroğlu) родился в 1948 г. Окончил Стамбульский педагогический институт. Преподавал, работал корректором, копирайтером. Был одним из победителей конкурса «Лучшие молодые поэты» журнала «Национальное искусство» (1974). Публиковал стихи для взрослых и детей, а также прозу. Сборники стихов: Ливень из роз, 1976; Ребенок и стих, 1977; Я получил свой цвет от любви и надежды, 1978; Скоро, 1980; Стихи, встречающие жизнь, 1981; Сборник стихов, 1982; Пучок шипов, 1983; 5+2, 1984; И любовь, 1985, Стих — твое смертельное путешествие, 1987. Стихи, вошедшие в первые семь сборников, объединены в сборник «Из огня» (1986).

Бехчет Айсан (Behçet Aysan) родился в 1949 г. Учился на медицинском факультете Анкарского университета. Был вынужден прервать учебу, будучи заключен в тюрьму по политическим причинам. Оказавшись на свободе, завершил обучение и стал врачом. В 1993 г. он поехал на празднования в честь Пир Султан Абдала в Сивас. Отель, в котором он остановился с 37 товарищами, был подожжен. Айсан погиб, спасая своих товарищей. После его смерти Союз литераторов Турции выпустил «Книгу о Бехчете Айсане». Сборники стихов: Ночь напротив, 1983; Голоса и зола, 1984; Сентябрь, 1986; Морской фонарь, 1987; Стихи (избранные стихотворения), 1990; Дуэль (все стихотворения, издан после гибели в 1994).

Тарык Гюнерсель (Tarık Günersel) родился в 1953 г. Учился на отделении английского языка и литературы на литературном факультете Стамбульского университета. Писал рассказы, пьесы, оперные либретто. В 1996 г. стал одним из лидеров и основателей Лаборатории поэтического пространства. В 1997 г. он выступил на Международном конгрессе ПЕН-клуба с предложением учредить Всемирный день поэзии (отмечается теперь ежегодно 21 марта). Сборники стихов: Вечер в Отмополии, 1982; Время, когда планы становятся руинами, 1983; Сила памяти есть сила воображения,1989; Игрушка, называющаяся временем, 1999.

Мехмет Яшын (Mehmet Yaşın) родился в 1958 г. Закончил факультет политологии Анкарского университета (отделение международных отношений). С 1986 г. в Англии, где начал работать над докторской диссертацией на тему «Стихи и личность» в Центре византийско-османского образования при Бирмингемском университете. Подготовил «Антологию поэзии Северного Кипра» (1994). Сборники стихов: Мой возлюбленный мертвый солдат, 1984; Свет-Лестница, 1986; Пафос, 1990; Дающее слово кресло, 1993; Починка мечты, 1998.

Глеб Арсеньев (псевдоним, настоящее имя — Юрий Александрович Сорокин) родился в Москве в 1936 г. Доктор филологических наук,  профессор, ведущий научный сотрудник Института языкознания РАН, крупный специалист в области психолингвистики, лингвопоэтики, теории текста и семиотики. Публиковался в журналах «Арион», «Воздух», Антологии русского верлибра. Изданы две книги стихов. Умер в 2009 г.

Новая карта русской литературы

Марина Букулова родилась в 1977 г. в Цхинвали. Окончила факультет иностранных языков Северо-Осетинского университета и аспирантуру Института языкознания РАН. Кандидат филологических наук (диссертация по фразеологии тюркских языков). Преподавала турецкий язык, участвовала в работе над турецко-осетинским словарем. В переводе Марины Букуловой опубликован рассказ Орхана Памука «Смотреть в окно» («Иностранная литература», №12, 2006).  Живет в Москве.

Другое наклонение

Андрей Хаданович ; Турецкий верлибр: вчера и сегодня

Появление свободного стиха в Турции относится к 1920-1940-м годам. Верлибр в турецкой литературе возник не как следствие развития традиционного турецкого стихосложения (как это было, например, во Франции), а был привнесен извне двумя независимыми друг от друга путями. Первый берет начало от Назыма Хикмета (1902—1963), который заинтересованно отнесся к опыту русских футуристов. У истоков второго пути лежит европейский верлибр, привитый турецкой поэзии Эрджюмендом Бехзадом Лавом (1903—1984), Мюмтазом Зеки Ташкыном (р. 1915) и другими авторами.

Свободный стих в Турции воспринимался как изменение в технике версификации, однако его возникновение не стало поворотной точкой в турецкой поэзии, несмотря на то, что свободный стих использовался многими поэтами. Можно выделить несколько причин того, почему свободный стих не был опознан как общественно значимая новация. Главная из них, по-видимому, заключается в том, что такие поэты, как Бехзад Лав, а затем независимо от него Мюмтаз Зеки Ташкын и другие, в своем творчестве опирались на кубизм, футуризм, сюрреализм, дадаизм — направления, совершенно непривычные для культурного сознания их турецких современников. Иначе говоря, «ткань не прижилась». Раннее творчество Мюмтаза Зеки Ташкына было забыто, а Лав получил известность только в конце 1950-х — начале 60-х годов, когда его стихи наконец стали восприниматься как истинно турецкие.

Другая версия свободного стиха, созданная Назымом Хикметом, завоевала в Турции популярность, но ненадолго. И, хотя творчество Хикмета высоко оценивали современники, в остальной литературе все осталось как прежде. Олимп турецкой поэзии по-прежнему занимали Яхья Кемаль и Ахмет Хашим, а известные сейчас Фарук Нафиз, Ахмет Хамди и другие тогда еще продолжали писать традиционные стихи. Как писал Мехмет Фуат, «..принятый турецкой поэзией свободный стих позволил ей [поэзии] взрастить очень сильного, влиятельного поэта, успех которого не могут не признавать ни друзья, ни враги, но она не изменила своего пути».

Конец 1930-х — начало 1940-х годов характеризуется спадом в турецкой поэзии. Ахмет Хашим скончался, Назым Хикмет был запрещен; перестали печататься силлабисты Фарук Нафиз, Кемалеттин Каму, Джахит Сыткы. Однако начали появляться произведения Асафа Челеби, Ильхана Берка, Джахита Кулеби, Бехчета Неджатигиля.

После описанного периода Гарип, или, как его еще называли — Первого Нового периода, наступил Второй Новый. Это движение, начавшееся в начале 1950-х со стихов нескольких поэтов (наиболее яркие представители — Джемаль Сюрея, Тургут Уйар, Эдип Джансевер, Ильхан Берк, Эдже Айхан), независимо друг от друга опубликованных в нескольких журналах Стамбула и Анкары («Yenilik» — «Новизна», «Yedi Tepe» — «Семь холмов», «Pazar Postası» — «Воскресная почта»), было расценено как открытый вызов существовавшему положению вещей.

Во Втором Новом периоде присутствовала тенденция к разрушению привычных оборотов языка, к нарушению порядка слов (инверсии), а в некоторых случаях даже к демонстративному слому грамматики. Именно тогда — возможно, в первый раз со временем Ахмета Хашима — заговорили о «языке» стиха, отличающемся от повседневной речи, а символы, используемые в поэтическом тексте, стали рассматривать как конструктивные элементы. Семантика стиха стала пониматься как важнейшая составляющая эстетики поэтического текста. Поэты Второго Нового стремились создать новую реальность: они насыщали поэтический текст логически не связанными между собой понятиями, деформирующими смыслы стихотворений, поэтому поэзия Второго Нового и характеризовалась некоторыми критиками как «литературный скандал».

Если стихи поэтов в начале Второго Нового периода были зеркалом политической и социальной ситуации того времени, то современные поэты ориентируются на традиционную поэзию. Нынешняя турецкая поэзия мало интересуется политическими темами, а стихи часто интровертны и рефлексивны. Как будто поэты пишут для самих себя и для других поэтов.

Марина Букулова

Турецкий верлибр: вчера и сегодня

Эздемир Асаф

Дом

Приезжая сюда, ты оплакивал

Те места, откуда приехал

Знай, уезжая отсюда, ты будешь плакать

По этим местам

Направление

Не смотри на меня

Я окажусь там, куда ты будешь смотреть

Если бы он знал

Одно стихотворение стоит одной ночи

Одно стихотворение стоит одного сна

Одно стихотворение стоит того, чтобы проснуться

Одно стихотворение стоит сигареты

Одно стихотворение стоит ракии

Одно стихотворение стоит песни

Одно стихотворение стоит печальной песни

Одно стихотворение стоит боли,

Так говорят….

Оказывается….

Заглавие

Время, огонь и смерть

Белого цвета.

 

Любовь, ложь и ревность —

Красного.

 

Одежды мечты, любви и уважения

Раскрась голубым.

 

А покровы нищеты, безнадежности и расставания

Рисуй черным.

Джан Юджель

Тебе идет Средиземное море

Тебе идет Средиземное море

        Звезды потеют, и ты тоже потеешь

        Влажен блеск на крыльях носа

Не утихает шум моторов

Вдалеке лают собаки

Заплакал ребенок

Фатьма вновь сбрасывает свою шаль с фонаря

Али Думдум часами ругается с матерью

Рыбаки отхлестывают пощечинами море

        Их голоса — земля, растящая твое одиночество,

        Разговорчивая, как тишина пеларгонии

 

Вчера ночью мы легли

Над нами легкий бриз

Мои реки все еще пахнут тимьяном

Но я будто не ложился с тобой

А бродил по горам

 

У тебя научился рисовать море

Руки не роняли карандаш

Подобно тирану, ведущему в поход свое войско,

Моя учительница идет в школу

Я иду за ней,

Рисуя в тетрадке южный ветер,

Ласкающий остров, где живут лишь горные ласточки

В голове моей кружатся, кружатся

Дни, прожитые с тобой

Жизнь моя — серебряная орбита,

Коснувшаяся твоей планеты

 

Зачем эти пещеры контрабандистов

Когда мои глаза ослеплены тобой

Умереть — это, может быть,

Умыться в темной воде,

Потерянной в твоих морях

Когда останавливаешься, она зеленее водорослей,

А плывешь — голубая

На равнине я думал — вот мои развалины

Мои руины, моя алкогольная эпоха

Оказывается, я на вершине счастья

Встретив тебя, понял, что

Лошади древних греков все еще сивы

Их гривы в складках

Когда оседает день,

Отражаясь тенью деревьев

По холмам

Идет раздельной душа

К укрывшейся где-то красоте

 

        Женщина моя,

        Ты подходишь Средиземному морю.

Завещание

Похорони меня, моя козочка, в Датче,

Забудь про Анкару и Стамбул

Эти места заполнены до предела

И дороги тоже

Например, в Зинджирликуйу

Одна могила стоит 750 миллионов,

А здесь сравнительно дешевле

И безопасно

И не требуется благодарственных молитв

Я говорю: похорони меня в Датче

Если подумают, что в этой могиле с видом на море

Есть клад, и вскроют

Я не буду вмешиваться.

Больше всех в жизни я любил отца

        В жизни больше всех я любил отца

Словно терновник, выросший из земли,

Ребенок с кривыми ногами — упал или упадет —

        Бегает за исполином,

        Вот так я любил своего повесу-отца.

 

Он плохо знал район, в котором мы жили

Не успевал прийти, как уже уходил — всегда, всегда срочное дело! —

Инспектор в отделе просвещения с самыми прекрасными в мире глазами

        Я по карте отслеживал его маршруты

        И наизусть знал места, в которых он бывал.

Как только я заболевал, сердце взмывало от радости

Температура за 40! Его звали в Стамбул —

Это благое дело, не правда ли, побыть с сыном!

        Заболев тифом, я выиграл эту любовную схватку

        Сказал «Ох!», похоронив свой нос на его груди.

 

        Я гонялся за этим райским исполином

Пока он не ушел по своим последним делам,

И тогда для другой любви, для большой любви

        Я обрел дыхание, мысли и нашел обитель души.

        Больше всех в жизни я любил отца.

Джемаль Сюрея

Фотография

На остановке три человека

Мужчина женщина и ребенок

 

Руки мужчины в карманах

Женщина держит ребенка за руку

 

Мужчина грустный

Грустный как грустные песни

 

Женщина прекрасна

прекрасна как прекрасные воспоминания

 

Ребенок

грустен как прекрасные воспоминания

прекрасен как грустные песни.

Через стекло

Выйдя из кафе

Я посмотрел

Сквозь стекло

На место, где всегда сижу.

 

Пачку сигарет

Забыл на столе.

На стуле

Такая же, как я,

Сидит моя пустота.

Одна ее рука на лбу

Как у меня

Но кажется

Пустота еще грустнее?

И сидя,

Она еще больше выпячивает

Горб?

 

Она больше похожа

На моего отца?

 

Я на год его старше

Дождь

Как на торжественной церемонии

Раздувает

Мой плащ.

Сезай Каракоч

Матери и дети

Как только умерла мать, ребенок спрятался

В самом дальнем уголке сада

В руке его черный чубук

На губах маленькое пятно

 

Едва умер ребенок солнце

Показалось ей чернее сажи

В руке у нее веревка, и куда

Ее привязать, она не знает

 

Бежит от всех

Не останется на месте

Ребенок, если умрет его мать,

Мать, если умрет ее ребенок.

* * *

Я надел одежды из крови

А ты добавила что-то

И украсила смерть

Осветила ладонями

Я понял, что значит умереть

 

Я не из тех, кто меняются

Менялась ты,

Приходящая ко мне с зеркалами

Ты, приходящая ко мне

 

Теперь я мог бы умереть

Весь Стамбул мне свидетель

Я надел одежды из крови

Ты знаешь об этом?

Джеват Чапан

Дыхание в дыхание

Человек может бежать за протяжным черным криком,

Повиноваться дрожащему, скрюченному зову лета,

Бросить все и вернуться,

Потому что любовь — это встреча,

Всегда запоздавшая встреча.

 

Любовь — это и нескончаемое соединение —

И всегда что-нибудь возникает:

Иногда тень крыльев ее собственной радости

Иногда скорость пульса, дрожь сердца,

Питающаяся вставшим дыбом пушком на руках.

И всегда что-нибудь возникает:

Часы работы, вопросы без ответа.

Откуда знает человек,

Что это может быть любовью?

 

Но часто любовь обманчива,

Посмотри, все ее солдаты, ее шахиды,

А между тем любовь — вряд ли соревнование

И поэтому вечно ошибается.

Уважаемый корреспондент ругается, он бесстыдно уполномочен.

А любовь может слететь и с пожелтевшей фотографии,

Из трубчатого фонографа,

Взгляни, к ней привыкла

Повседневная жизнь.

 

Иногда опять слышится протяжный и темный крик.

Зовущий дрожащее лето крик —

Потому что любовь — это самый старый мост на Балканах, самый старый.

Эзкан Мерт

Валенсийский апельсин

Прошлым летом мы работали с Пабло

Уцелевший с гражданской войны

Он поет испанские песни

Басом

Сейчас в прибережном поселке в Испании

Он продает туристам апельсины

 

Ведущий простую,

Без прикрас жизнь,

И разговаривающий на смеси

Всех иностранных языков с испанским,

Пабло

Любил, к тому же,

Курносых женщин

 

Недавно из Испании он прислал открытку:

«Как апельсин из Валенсии

мал наш мир, Озкан. До встречи.»

Пабло.

Исмаил Уйароглу

Это был ты, воробей

В тот день я встал пораньше,

Умыл лицо, вода была черной

Причесался, спокойно глядя в блестящее черное зеркало,

Оделся, открыл окно, небо было черным

Взял в руку нож, который наточил ночью

Приготовился принять смерть

 

Но отыскивая место на вене

Увидел — поет белый-пребелый

Усевшийся на окно воробей

Бехчет Айсан

На улице снег

За окном идет снег

падает на уличные лампы

и воробьи

        мерзнут

 

в книге

края которой слегка обгорели

страницы сбрызнуты

кровью

я читаю

Назыма Хикмета

 

за окном идет снег

и в рестораны на горах

идут

                богатые

                        горожане

 

за окном идет снег

вот и пришло письмо от тебя

пахнуло

стамбулом.

за окном идет снег

я люблю тебя.

Тарык Гюнерсель

Охотник

Я согласен быть всеми.

                Я согласен быть всем.

                                Кроме себя.

Я годами тащил на себе государство

        Прошлое нес.

                Будущее нес.

                        Себя не смог нести.

Если есть судьба

                почему есть и совесть?

                                Господи,

                раствориться бы в бесконечности!

Только в твоей бесконечности может потеряться

                                                моя бесконечность.

До чего же многолюдно

                        одиночество!

                                Уйдите от меня!

Оставьте себе все победы! Все миры!

Все дары, казну, троны!

Пусть будут вашими почести и славы! Вся история!

Этот мир, звезды, рай — оставьте их себе!

Дайте моего ястреба!

Дайте отцовскую грудь, первые шаги моего сына.

 

Господи, все, кто не нужен, остаются со мной.

Никого из тех, кто мне нужен, со мной нет.

                        Кроме этой женщины.

                                                Приди.

Два года ты служишь мне. Ты — единственная рабыня, которую я нашел.

Ни ты не смогла меня услышать, ни я тебя.

        И бумаги с ручкой здесь нет,

        И ты не сможешь прочитать написанное мной в воздухе.

Из каких ты краев?

                        Как имя твое?

                                        Твой язык?

                                                        Во что ты веришь?

Ты словно слышала меня и все понимала.

                        Любое мое молчание.

Я соскучился по своему сыну, так же как по отцу.

                        Сегодня ему четырнадцать лет.

                Годовщина смерти отца

                                В день рождения сына.

Мой сын далеко, и другие далече,

        Падишах, заключенный в своем дворце,

                                Здесь.

Говорят, я многое знаю.

                Я знаю. Верно.

                                Ничего не понимая.

 

Я хочу на охоту! Хочу на охоту!

Сколько дверей? Сколько замков? Сколько охранников? Сколько оружия?

Сколько преград нужно преодолеть? А?

Хоть бы убили! Я хочу на охоту!

Там, за стеной, живой мир?

Еще есть деревья птицы насекомые лани?

Запахи, звуки?

Или этого нет? А?

Есть только троны казна войны?

Я хочу на охоту!

Эй, сгодись на что-нибудь, женщина: задуши меня!

Пусть у этого лука нет тетивы, обойдемся, а где твоя веревка?

Твои руки слишком малы для моей шеи?

Эй, вытащи меня на охоту!

Сквозь двери, замки, охранников, сквозь них!

Освободи от границ моего тела! Вытащи на охоту!

Пусть меня понесет ястреб туда, откуда он приносил птиц,

Задуши меня, как задушили моего отца,

По моей воле, когда мне было семь лет.

Будь моим ястребом!

Развитие

За последние 50 лет человечество совершило развитие,

равносильное развитию за предыдущие 50 000 лет.

 

Напечатано в 1973 г.

за последние 50 лет я перепрыгнул пятьдесят тысяч лет

что такое победа, что такое великолепие, что такое ценность

и где же я нахожусь

что такое ценность, что такое желание, что такое страсть,

я голоден

что такое страсть, что такое сомнение, что такое поступок

оставь меня или давай я женюсь на тебе

что такое поступок, что такое место, что такое вопрос

дети все вместе: кто я?

что такое вопрос, что я, что пятьдесят

За последние 50 лет я перепрыгнул пятьдесят тысяч лет

Что такое я голоден, чтотакоеяголоден, чтотако еяголоден.

Мехмет Яшын

Дождевое облако

Любимая, до свидания,

Я ухожу

Тихонько плача,

 

Не огорчайся

В твоей комнате не останется ни моих слез

Ни моих следов

Я маленькое дождевое облако

Сотрусь.

Мертвый дом

Белое пятно, оставшееся от стенных часов

Ореховый стол, забывший о времени,

Со следами пальцев, которые стираются пылью,

Потерянные ключи

Почтовый ящик с проржавевшим замком

Тяжелый сон

Пожилой женщины, опускающей вставные зубы в воду

 

Эта машинка, которая печатала первые стихи моего отца, этот дом, в котором умерла, влюбившись, моя мать — дом, в каждой войне попадавший в плен, обстрелянный пулями, сжигавшийся, с приданым, выпотрошенным из османских сундуков, с зеркалами, которые видели голыми всех женщин одной семьи, зеркала, лица которых покрыты простынями — все высохшие и исчезнувшие цветы, кроме оставшихся розовых цветков плюща с сильным запахов — время, которое бабушка сохранила в покрывалах с белым кружевом — маленькое привидение, вернувшееся на место своей гибели — длинные молчаливые тени срубленных кипарисов — сейчас все обитатели этого дома смотрят с фотографий, звенящих от сумасшедшего хохота войны, на стоящую рядом ночь — через стекло на меня смотрит человек, он забыл, почему улыбается — и дом думает, почему меня оставили в живых те, которые убили в нем все, что принадлежало мне — и вдруг в детской комнате, позвавшей это стихотворение, загорается свет

 

И не может быть ничего иного, кроме стихов, что заставит вернуться в этот дом.

Перевод с турецкого: Глеб Арсеньев, Марина Букулова